Аватара

— Черт их знает, — говорил Анри. — Возможно, огромное богатство и большая власть здорово коверкают психику человека. Ненормальность моих собеседников чувствовалась не в том, что они совершали какие-то необычные, экстравагантные поступки. Напротив, как правило, это были очень воспитанные, нередко приятные в общении люди. И все же многим из них место в домах для умалишенных. Понимаешь, ненормальная психика этих людей, одержимых стремлением «делать деньги» и иметь как можно больше реальной власти, заставляет их, вопреки всем общепринятым нормам, хладнокровно (часто вероломно) убирать с дороги (иногда просто убивать физически, конечно, руками других) всех конкурентов, противников или тех, кто случайно оказался на их пути. А конкурентами могут быть и целые страны.

Представь себе этакого симпатичного старичка, знатока истории Древнего Египта и вообще любителя Африки, с удовольствием игравшего со мною в шахматы, который, не моргнув глазом, дал указание свергнуть в небольшой стране этого континента народное правительство и поставить у власти существо совершенно кошмарное — бывшего капрала колониальных войск, немедленно объявившего себя пожизненным президентом. Мой партнер по шахматам прекрасно знал, что вторым делом новоиспеченного президента будет уничтожение половины своих подданных, для начала всех тех, кто не был выходцем из его собственного племени. Но зато первым делом каннибала было предоставление моему знакомцу по клубу права на разработку богатейших полезных ископаемых на всей территории страны. Вот так!

— Анри, послушай! Как-то ты все подаешь уж очень пессимистично. Я тебя не узнаю!

— Виктор, я очень устал от тех страшных игр, в которые пришлось играть. Побывал бы ты там сам да еще поизображал бы из себя этакого ловкого, элегантного, но крайне почтительного молодого человека, который с восхищением внимает старшим и учится у них уму-разуму. Старички во все времена ценили тех, кто им почтительно внимает.

И Анри рассказал мне еще об одном старичке, с которым он часто беседовал в клубе и которого слушал всегда с большим вниманием. Внимание это не было бескорыстным: собеседник являл собой ярко выраженный тип напористого, даже агрессивного мультимиллионера, привыкшего быстро решать деловые проблемы, судьбы людей, а заодно самоуверенно и безапелляционно судить о политике своего и других правительств. Именно из откровений этого человека Анри узнал, как, оказывается, близко было временами человечество к третьей мировой войне.

Собеседника Анри звали Джеймс Линг. Строго говоря, определение «старичок» к нему не подходило. Это был высокий костлявый старик с могучими плечами и пудовыми кулаками. Родом он был из Техаса. Красноречие нападало на него только после выпивки, когда его резкие, рубленые черты лица смягчались и он «добрел». В остальное время это был немногословный, суховатый человек. Он владел несколькими компаниями и банками. Его старые приятели говорили Анри, что Джеймс позволяет себе болтать только в одном месте — в клубе, так сказать, среди своих и болтовня эта для него — своеобразное лекарство, средство снять перенапряженность прошедших дней. Еще говорили, что до появившейся с годами привычки молоть языком у него была другая — молотить кулаками по своим жертвам, когда он был шерифом в небольшом техасском городке. Добавляли также, что в бытность шерифом он неплохо зарабатывал на игорном бизнесе.

Джеймс Линг как-то поведал Анри следующую историю о происхождении своего богатства. Однажды, в стародавние времена, во время игры в покер он случайно услышал поздно вечером разговор о неожиданно зафонтанировавшей дикой скважине недалеко от их городка. Ночью он проник на охранявшийся участок, подкупил охрану, убедился, что нефть действительно есть, и рано утром израсходовал все имевшиеся у него тридцать тысяч долларов на скупку прав на аренду соседних земельных участков. А через два дня перепродал эти права за 300 тысяч долларов. Анри тут же подумал, что первоначальные тридцать тысяч были заработаны Лингом наверняка на игорном бизнесе.

Джеймс Линг был человеком достаточно эрудированным, возможно, за счет самообразования. К тому же у него имелись твердые философские воззрения и доморощенные этические взгляды. Свои рассуждения (после стаканчика джина — как миллионер, он мог позволить себе пить в клубе напиток матросов) он часто начинал с критики в адрес либералов всех времен и народов.