Авдеевы тропы

Однако такие взгляды разделяют далеко не все в окружении Александра. Не понимают его брат Андрей, старший сын Василий, да не всегда и любящая жена Александра. Что уж говорить о рядовых дружинниках, простых людях! Впрочем, поначалу и сам он проявляет горячность и нетерпимость к врагу. «Как дядя, как братовья, лучше сгинем, чем поклонимся!» – заявляет Александр Невский своему отцу в первой книге романа. Но став ответственным за судьбу страны, он начинает мыслить по-иному: «До поездки в Орду я ещё тоже колебался. Теперь сомнений нет. Сила у монголов неисчислимая. Биться с ними сейчас всё равно что идти навстречу буре, думая утихомирить её». Это тоже из диалога отца с сыном, только теперь в роли первого выступает сам Александр Ярославич, вразумляя своего колеблющегося первенца Василия.

Основной конфликт в романе – спор между двумя братьями, двумя великими князями Александром и Андреем. Первый, объективно оценивая силы сторон, призывает отказаться от всякой мысли о вооружённом сопротивлении и платить захватчикам десятину, пока они не требуют большего. Второй не хочет смириться даже в малом, постоянно рвётся в бой и мечтает дать отпор врагу объединёнными силами русских при поддержке иноземцев-католиков. Правда, собрать такое войско не удаётся, и он бежит за границу, не в силах противостоять нашествию ханского воеводы Неврюя.

Те, кто уже прочитал «Жизнь Клима Самгина» Максима Горького, наверняка обратили внимание на такой эпизод:

– Итак, Ваня, что же сделал Александр Невский? – спрашивал он, остановясь у двери и одёргивая рубаху. Дронов быстро и чётко отвечал:

– Святой благоверный князь Александр Невский призвал татар и с их помощью начал бить русских…

– Подожди, – что такое? Откуда это? – удивился учитель, шевеля мохнатыми бровями и смешно открыв рот.

– Вы сказали.

– Я? Когда?

– В четверг…

Учитель помолчал, приглаживая волосы ладонями, затем, шагая к столу, сказал строго:

– Это не нужно помнить.

У него была привычка беседовать с самим собою вслух. Нередко, рассказывая историю, он задумывался на минуту, на две, а помолчав, начинал говорить очень тихо и непонятно. В такие минуты Дронов толкал Клима ногою и, подмигивая на учителя левым глазом, более беспокойным, чем правый, усмехался кривенькой усмешкой; губы Дронова были рыбьи, тупые, жёсткие, как хрящи. После урока Клим спрашивал:

– Ты зачем толкался?

– Хи, хи, – захлёбывался Дронов. – Наврал он на Невского, – святой с татарами дружиться не станет, шалишь! Оттого и помнить не велел, что наврал. Хорош учитель: учит, а помнить не велит.

В образе учителя Томилина Горький сумел отразить главное противоречие отечественной историографии: попытку обвинить Александра Невского в привлечении Орды для утверждения собственной власти, с одной стороны, и энергичное отрицание подобного коллаборационизма, с другой. Эта полемика продолжается до сих пор, и если до вас дойдут её отголоски, помните: автор «Авдеевых троп» не просто защищает святого благоверного князя, но и даёт убедительное, психологически достоверное объяснение его позиции. Это как раз пример того, что художественное произведение может служить свое образной тропой познания исторической правды.

Однако главная ценность романа заключается в показе событий глазами не только князей, ханов и воевод, но и самых простых людей. Именно они становятся главными героями. Через их судьбы постигаем мы происходящее. Их кровь льётся рекой, их стоны звучат с каждой страницы, их слезами окропляются как горести, так и немногие радости. И они не безмолвные жертвы трагических обстоятельств, а активно сопротивляющиеся разным невзгодам борцы. Утратившая было смысл жизни старуха Овдотья держит в страхе самого Батыя. Помогает ей в этом маленькая девочка Настёна. Маленький Корней рубится с врагом наравне со взрослыми. Потерявший в бою шуйцу Иванка лихо сражается оставшейся рукой и жертвует собой для спасения предводителя войска. Умирающий безымянный дружинник находит силы, чтобы выполнить предсмертное поручение великой княгини. И это не единственные примеры самоотверженности защитников русской земли. Есть среди них и негодяи. Например, трусливый и безответственный Авдотька, бросающий раненого Корнея на произвол судьбы. Или совершенно отвратный карьерист Духмян, в образе которого автор убедительно показывает логичный и неизбежный путь от мелкой подлости до крупного предательства.

Другой существенной тропой познания хотелось бы назвать описание быта. Оно в романе богато и разнообразно: мы попадаем и в крестьянские избы, и в жилище городских поселян, и в палаты воевод, и в княжеские дворцы, и в монгольские юрты, и в ханские шатры. Без таких картин изучение истории также будет неполным, а художественный текст делает их красочней и объёмней.