Авдотья Рязаночка

Оглушительный удар грома. Молния ударяет прямо в дерево, будто метит в цветок.

Не отдам! (Падает на землю, закрыв цветок собой. Несколько мгновений лежит неподвижно.)

В это время вдалеке раздается петушиный крик. Ольховый и Сосновый исчезают. Авдотья приподнимается и в бледном свете утренней зари видит только старика, который сидит на пригорке, среди кустов папоротника. Это уж не леший, не Мусаил-Лес, а прежний старичок, который показал ей место для ночевки.

Дедушка! А, дедушка!

Старик. Что, милая?

Авдотья. Притаились они али вправду пропали?

Старик. Кто, голубонька?

Авдотья. Да эти — мохнатые, с деревянными ладошами?

Старик. Каки-таки лохматые? Во сне они тебе померещились, что ли?

Авдотья. Во сне? А может, и впрямь во сне… (Оглядываясь.)Где легла, там и встала… Да нет! Наяву было! Вот и цветок у меня в руке, как был — в три цветика. Только погас, не светится боле… И какой маленький стал!

Старик. Покажь-ка! Ты здесь его сорвала?

Авдотья. Здесь. Нешто ты не видел?

Старик. Нет, не здесь. Не наш это цветик, не лесной. Эдакие на открытом месте живут, в степи дикой.

Авдотья. Что ты, дедушка! Вот тут он и рос — на этой самой поляне. Там вон, под рябиной!..

Старик. Ну, коли говоришь, стало быть, так. Да оно и не диво. Бывает, что и наш лесной цветик в степь, на солнышко, выйдет, а бывает, что и степная травка в нашу лесную глухомань заберется. Птица ли семечко занесет, ветром ли забросит… Дело простое. Да кинь ты его, голубушка! На что он тебе? Глянь-кось! Уж и вянуть стал.

Авдотья. Не брошу!

Старик(посмеиваясь).Вот разумница! И впрямь не бросай, что нашла. Авось и пригодится. Я только тебя спытать хотел.

Авдотья. Довольно пытали… А ты, дедушка, прости меня, глупую, скажи по правде: ты, часом, не лешой?

Старик молчит.

Лешой? Мусаил-Лес?

Старик. Ого-го! Поживешь с мое в лесах, так и лешим, чего доброго, прослывешь и мохом обрастешь.

Вдалеке опять поет петух.

Авдотья. Петухи поют!

Старик. Третьи петухи.

Авдотья. А я уж было думала, что и это во сне примерещилось. Да неужто тут люди живут?

Старик. Где человек не живет! А только люди-то всякие-перевсякие бывают — и добрые и недобрые. Ты уж лучше в ту сторону не ходи. Я тебе другую дорогу покажу — в обход. Видишь там горелый лес? Гарью пройдешь, под гору спустишься, высохшее морцо обойдешь, а там охотный стан и тропочка… Запомнила?

Авдотья. Запомнила. А короткий путь где, дедушка?

Старик. Короткий? Через бурелом да по этому ручью до реки. Вода — она самую короткую дорогу знает. Только не ходи ты здесь, голубушка. Воде ближний путь надобен, а человеку — надежный.

Авдотья. Недосуг мне надежные пути выбирать — мне кажный часок дорог. Прощай, дедушка!

Старик. Прощай, внучка! По сердцу ты мне пришлась… Легкого тебе пути! Солнышко тебя не жги, ветер не студи, дорога сама под ноги катись!

Авдотья. Спасибо на добром слове, дедушка! (Кланяется низко и уходит.)

Старик(проводив ее взглядом).Пойти силки посмотреть.

Картина четвертая

Разбойничий стан. Темный, как нора, вход не то в землянку, не то в пещеру. На треноге висит черный чугунок, под ним колеблется еле видное на солнце пламя. Чьи-то огромные корявые сапоги, надетые на колья, сушатся на ветру и на солнышке, и кажется, что это какой-то великан стоит меж кустов вверх ногами. На пеньке перед огнем сидит поджарый, сухой человечек, больше похожий на писца, чем на разбойника. Возле него в плетушке большой черный петух. Человек огромной толстой иглой пришивает к рубахе заплату и жалостно поет тонким, бабьим голосом.

Ботин.