Авдотья Рязаночка

Васена. И впрямь солнышко! Едем, тетя Душа! Авдотья. Тише ты! Куда же ехать, на вечер глядя!

Дверь снова открывается. В избу входит муж Авдотьи, Никита Иваныч. Это рослый, статный человек, спокойный, приветливый и деловитый. С ним вместе — Федя, меньшой брат хозяйки, мальчик лет четырнадцати. Он учится у зятя кузнечному ремеслу и старается быть таким же неторопливым, уверенным и степенным. Встретив их, Тимош на минуту задерживается в сенях.

Федосеич. Ну, вот и хозяин пожаловал!

Тимош(с порога).А уж мы с гостем заждались тебя, Никита Иваныч. Дело у него к тебе. К спеху, говорит.

Никита. Здорово, здорово, знакомый! Да только как по имени-то тебя звать, не припомню что-то.

Гость. Много нас к тебе ходит, всех не упомнишь. Зови хоть Герасимом.

Никита. Что ж, дядя Герасим, коли тебя хозяйка уж попотчевала, пойдем от этой печки к моей — моя жарче. А ты, Авдотьюшка, чего в дорогу не собираешься? Самое вам время — по холодку.

Авдотья. А может, завтра, Никита Иваныч? Еще бы денек дома пожили…

Никита. Откладывай безделье, да не откладывай дела, Авдотьюшка. Пора-то сенокосная.

Авдотья. У меня и здесь дела хватит, Никита Иваныч.

Никита. Домашнего дела век не переделаешь. А сено пропадет.

Авдотья. Что — сено! Вас тут мне страшно оставить, Никитушка! Ведь, говорят, татары…

Никита. То-то и есть, что татары! Собирайся-ка ты поскорей, голубушка. Полно тебе мешкать-то! Забирай Васёнку, Федю, Настасью… Да и матушку ехать уговори!..

Авдотья. А ты, никак, слыхал что?

Никита. Ничего я не слыхал. А всё лучше вам в Заречье эту пору перебыть.

Авдотья. Да вы-то тут как? Ты сам, Федосеич, Тимош?..

Никита. Что ж — мы? Наше дело мужское. Без стрельцов да без кузнецов Рязань не выстоит. А хлеба напечь да варева наварить — это дело нехитрое. Сами сладим.

Настасья. Уж и сами! Нет, батюшка, покуль я жива, я в этой печи огонь разводить буду, а вы у себя на кузне жар раздувайте. Еще чего выдумал: мужики печь да варить станут!..

Федосеич. Ну и ладно. Охота пуще неволи. Пусть Ильинишна с нами остается. А ты слушайся хозяина, хозяюшка, он дело говорит. Собирайся в дорогу.

Васена.Мы живо!.. (Убегает.)

Федя. Поезжай, поезжай, Дуня! А только я с тобой не поеду.

Авдотья.И ты не поедешь?

Федя. Не!.. Без стрельцов да без кузнецов Рязань не выстоит. Слышала небось?

Все оборачиваются к нему. Смех.

Никита(строго).Ты что, кузнец али стрелец? Высоко летаешь, парень!.. Рязань без него пропала!.. Бери-ка вот мешок!

Федя. Не поеду я!

Никита. Ох, Федька! Так-таки не поедешь?

Федя. А ты бы Федька был, а я бы Никита Иваныч, — ты бы моего слова послушался? Поехал бы?

Герасим(одобрительно).Эвона! С норовом парень!

Никита. Неслух ты, Федор! Кто дому голова — я али ты?

Федя. Ты, Никита Иваныч, ясное дело. Я из твоей воли не выхожу. Прикажи железо каленое голыми руками взять, я не ослушаюсь. А только зачем ты меня заодно с Васенкой сестре Дуне в подручные отдаешь? Я хоть и невелик, а всё мужик… Правда, Федосеич?

Федосеич. Как же не правда? Правда. Молод петушок, да не курица. А что, Никита Иваныч, может, и впрямь оставим парня тут? Уж он не младенец. Нас тоже с этаких годов к ратному делу приучали. Да и тревогу-то бить не рано ли? Где они еще, татары-то? Авось и эту тучу господь мимо пронесет, как грозовую пронес.

Никита. Ну что с вами со всеми поделаешь? Ладно уж, оставайся, кузнец!

Авдотья(ласково и робко).А мне, Никита Иваныч, тоже, может, остаться? С вами-то со всеми я ничего на свете не боюсь, а там у меня все сердце изболит-изноет.

Федосеич. Да полно те, хозяюшка! Ты до этих до татаров два раза домой воротишься. Еще поспеешь, коли что, и натерпеться с нами и намучиться.

Во время последних слов дверь в сени снова отворяется, и в избу заходит мать Авдотьи и Феди, Афросинья Федоровна. Это еще нестарая женщина, неторопливая, с негромким голосом и тихой улыбкой. Дочка очень похожа на нее.

Вот и матушка тебе так же само скажет. Верно я говорю, Афросинья Федоровна? Чего ей, хозяюшке-то нашей, татар тут дожидаться? Пускай едет, свое дело делает.