Авдотья

– Ты назначил мне встречу на этом мосту, потому что надеялся на мой поцелуй?

– Да, и я весь горю!

– А не слишком ли ты быстрый, Пётр?

– Дуня, стоит ли говорить о таком пустяке, как поцелуй. Сейчас практикуется другое.

– И что же это у тебя практикуется?

– Дуня, не будь наивной, ты же всё понимаешь!

– А может быть, я не хочу этого понимать?

– А я вижу, что хочешь! Кстати, всё очень символично. Мост – это символ пути от поцелуя к сексу. Ты это понимаешь и не можешь этого не желать!

Дуня на мгновение прервала свой рассказ, а потом, тяжело вздохнув, продолжила:

– Представляешь, Шура, Пётр схватил меня в охапку, прижал к себе и стал целовать взасос. Затем он, не церемонясь, полез своей рукой мне под юбку. Я резко ударила Петра по руке и быстро от него отскочив, заявила ему, что он скотина. Мне показалось, что он даже не обиделся. Он, словно на лекции, стал мне объяснять, что у него чувства взыграли, и что он готов со мной любовью заняться прямо на мосту. Шура, закончили мы наш диалог таким образом:

– Мне потрахаться на мосту не зазорно, – заявил он, – я бы не постеснялся, главное – это твоя любовь!

– А у меня нет к тебе любви, – сказала я, – сейчас есть только презрение! Тебе 27лет, а мне 17-дцать. Ты опытный, а я дура. К счастью, я только сейчас это поняла.

– Да что произошло–то? – стал строить собой дурачка Пётр, – подумаешь, кое-что у тебя пощупал! Успокойся, от этого внебрачного ребёнка у тебя не будет.

Окончила свой рассказ Дуня простыми понятными словами:

– Шура, после этих его слов я дала ему пощёчину и ушла от него навсегда.

– Что же, у тебя кроме этого Петра больше с тех пор никого не было? – спросила Шура.

– Так у меня и Петра не было, – ответила Дуня, – были юноши знакомые, только не было у меня таланта любить. Думаю, не всем он даётся, значит, так надо. И не расспрашивай меня больше ни о чём!

– Ладно, молчу, молчу, – проговорила тихо Шура.

Неожиданно Дуня выкрикнула:

– Да и я скоро замолчу, возможно, навсегда.

– Что-то из моей головы не вынимается мысль. «К чему ты клонишь?» —спросила Шура.

Дуня не стала отвечать на этот вопрос. Она выбежала из комнаты, бросилась бегом во двор и, упав во дворе на траву, заплакала. Рыдания душили её, но она, уткнувшись лицом в траву, шептала:

– Здесь поплачу, а жаловаться на свою судьбу больше никому не буду. Трава – не подушка, на ней следов от слёз не будет! Боже! Почему такая безысходность? Почему такая безысходность? Скажи мне, Господи!

К Дуне подбежала Шура и стала её успокаивать:

– Ты меня, конечно, прости, подруга, но я не могу тебя оставить в таком состоянии. Я чувствую, что должна тебе помочь.

– Чем ты мне поможешь, чем? – сквозь слёзы пробормотала Дуня, – я почему-то именно сегодня после разговора с тобой осознала, что жизнь, которой я жила, была жизнью человека, потерявшего что-то драгоценное и нужное. Никто не поможет найти мне эту потерю!

Шура не оставляла своих попыток успокоить Дуню:

– Дуня! Никто не сможет тебя ни в чём упрекнуть, вот, что важно! Ты всегда прекрасно работала, никогда не показывала виду, что тебе плохо. У каждого своя судьба, главное, что жизнь продолжается.

– Спасибо тебе за заботу, Шура, – сказала Дуня, поднимаясь на ноги, – но сейчас я хочу побыть одна. Потом пойду в детскую. Я ещё не все тумбочки проверила, да и пол надо подмести.

– Хорошо, я сейчас уйду, согласилась с ней Шура, – только ты не вздумай чего-нибудь эдакого сотворить. А то, видишь ли, навсегда замолчать собралась! Ты мне это брось!

Однажды в садик, где работали Шура и Дуня, была оформлена девочка, которую привёл её отец, мужчина лет двадцати семи. В это время Дуня подметала пол. Она не могла понять, что с ней произошло, когда она увидела этого человека. Всего несколько слов, сказанные им, произвели на неё магическое действие. Его взгляд, манера говорить, голос опьянили Дуню. Она прекратила подметать пол, и когда мужчина, осматривая помещение садика, повернулся лицом к Дуне, Дуня, застыла, как заворожённая, глядя на мужчину, не отрываясь. Щётка выпала у неё из руки, она стояла с широко открытыми глазами, казалось, что она даже не моргает. Мужчина обратился с вопросом к Дуне:

– Простите, мы знакомы?

Дуня стояла без малейшего движения. Она, не отрываясь, продолжала молча смотреть на мужчину, который, явно испытывая неловкость, спросил:

– Вы так странно на меня смотрите. Мне показалось, что вы меня за кого-то приняли. Нет-нет! Я уверен, что мы раньше не встречались.

Дуня по-прежнему стояла без малейшего движения и молчала.

Заведующая детским садом, которая внимательно наблюдала за Дуней, спросила её:

– Дуня, что же ты молчишь? С тобой, между прочим, разговаривают.

Дуня попыталась что-то сказать, но из её рта вырвались только какие-то хриплые нечленораздельные звуки. Дуня закрыла лицо ладонями и выбежала из помещения. Мужчина с удивлением спросил заведующую:

– Что с ней? По-моему, ей плохо, может быть, надо чем-то помочь?

Заведующая ответила без раздумья: