Авгур

Андрей подумал, что, похоже, на этот раз он неосознанно контролировал импульс. Волна распространялась не во всех направлениях, а строго на восток и на запад, вдоль автомобильной дороги. Причем, микроавтобус не пострадал, как будто вокруг него образовался «глаз бури», крошечный островок безопасности. То ли навыки уже появились, то ли башня так помогла…

Попутчики сдавленно матерились, глядя вокруг. Прибалт за рулем торопливо прикуривал сигарету. Седой спросил у Андрея:

— Ничего объяснить не хочешь?

Андрей позавидовал его выдержке. Как бы он сам реагировал в такой ситуации? Стоишь, никого не трогаешь, треплешься с корешами — а через минуту перед тобой зависает боевой вертолет, а улица превращается в кладбище? Он, Андрей, будь это месяца два назад, начал бы заикаться. А этому — хоть бы хны. Впрочем, чему удивляться — мужики на мурен охотятся, хрен их чем напугаешь. И «татуировки» у всех рельефные, сочные. У Михалыча — желтая с красными и травяными прожилками, у лысого — алая с золотым, у прибалта — пурпурно-синяя…

— Объясню попозже, — сказал Андрей. — Сначала из города надо выехать. И, желательно, побыстрее. А то еще кого-нибудь к нам пришлют.

Несколько секунд Михалыч буравил Андрея взглядом, потом сказал водителю:

— Хватит стоять, гони.

И они поехали по мертвой дороге. Скоро скелеты автомобилей стали попадаться и на их полосе. Прибалт лавировал, временами выезжая на тротуар.

— А люди куда все делись? — спросил лысый охрипшим голосом.

— Не знаю, — сказал Андрей. — Наверно, как из поезда под Воронежем. Найдутся где-нибудь, я надеюсь.

— А поезд, значит, тоже твоя работа?

Он пожал плечами и не ответил.

Когда МКАД остался далеко позади, они, наконец, свернули с шоссе и остановились. Вылезли из машины. Попутчики закурили.

— Так, — сказал Михалыч, — а теперь давай по порядку.

— Ладно, — сказал Андрей, — во-первых, сегодня у меня день рождения. Юбилей, в каком-то смысле…

— Поздравляю, — криво усмехнулся седой. — Хорошо отпраздновал. Ну, и сколько исполнилось? Двадцать пять?

Андрей удивился, но потом увидел свое отражение на стекле, и подумал, что ошибиться немудрено. Игры со временем не добавили ему свежести — физиономия казалась чужой. За школьника не примешь при всем желании.

— Нет, — сказал он, — двадцать пять еще не исполнилось. Но это сейчас не важно…

Конечно, он рассказал не все. Но даже в таком, сокращенном виде история произвела впечатление.

— Да уж, — седой поскреб подбородок. — Вляпались по самое «не могу». И обратно не повернешь. А если опять перехватить попытаются?

— Вряд ли, — сказал Андрей. — Думаю, им хватило. Теперь придумают что-нибудь поумнее. А общей облавы на меня не было. Это, наверно, ментам около метро по-быстрому голову задурили — хватайте, мол, террористов или типа того. Ну, о результатах эти «хвататели» теперь не скоро доложат…

— Да уж…

— Кстати, а почему вы со Щелковской отправляетесь, а не с Кунцевской, например? Это теперь еще Москву объезжать?

— У нас свои маршруты, — туманно пояснил старший. — Иногда чем дальше, тем ближе.

— Базара нет.

Они опять полезли в машину, и водитель завел мотор. Глядя в окно, Андрей размышлял о том, что француз Мишель, изрекавший пророчества в шестнадцатом веке, пожалуй, не так уж прост. Мертвая улица, разрезавшая Москву на пике затмения, — довольно серьезный довод. Но лично ему, Андрею, лунная тень никаких ответов не принесла. В чем заключается пресловутая миссия? Зачем он едет в Эксклав? Этого он не знал до сих пор. А башня-маяк, пробудившись всего на миг, вернулась в прежне состояние и теперь, как обычно, белела над горизонтом.

Андрей закрыл глаза, но спать не хотелось. Тогда он вздохнул и достал из сумки недочитанный манускрипт.

Рукопись из конверта. Продолжение

В верхней части донжона есть круглая смотровая площадка. Отсюда открывается замечательный вид на все четыре стороны света. На западе — море, порт с кораблями; на юге — река и каменный город. К северу лежат распаханные поля, за ними — холмы, поросшие лесом. А вот на востоке я вижу нечто такое, к чему никак не могу привыкнуть. Стою, вцепившись в перила, и пытаюсь сообразить, что следует делать дальше…

Тяжелые шаги за спиной. На площадку выходит стражник, держа ладонь на рукояти меча. Бросает на меня внимательный взгляд, но не произносит ни слова. Он знает, кто я; всех, кого надо, уже успели предупредить.

Следом появляется девушка. Она прелестна — невысокая, но изящная; ясные живые глаза и нежная, почти не загорелая кожа. Простое платье без украшений. Вчера я видел ее портрет в одном из парадных залов. Портрет был хорош, но он не мог передать всего очарования юности.

Склоняю голову и почтительно представляюсь. Дочь лорда-наместника кивает и смотрит на меня с любопытством. Ей, насколько я знаю, сейчас пятнадцать. Пройдет еще пара лет, и она станет самой завидной невестой на побережье. Потенциальные женихи уже, наверно, выстраиваются в очередь.