Август 1956 год. Кризис в Северной Корее

Тем не менее судьба была благосклонна к северокорейской оппозиции. Большая часть участников августовского выступления сумела избежать репрессий и укрыться за пределами страны. Как мы уже говорили, нам известны имена восьми заговорщиков, которые упоминались в документах посольства, составленных еще до пленума (напомним, что к их числу относились Чхве Чхан-ик, Ли Пхиль-гю, Юн Кон-хым, Со Хви, Пак Чхан-ок, Ким Сын-хва, Ли Сан-чжо и, вероятно, Ким Ту-бон). Из этих восьми главных оппозиционеров пятеро в конце концов спаслись от гнева Ким Ир Сена и обрели убежище в Китае или Советском Союзе. Редко когда такому количеству обвиняемых удавалось остаться невредимыми в ходе репрессивных кампаний, проводившихся в руководстве сталинистских режимов. В Венгрии, Болгарии, Чехословакии, Восточной Германии, Румынии и ранее в самом Советском Союзе ни одна из фигур сравнимого масштаба (то есть членов Центрального Комитета, не говоря уже о членах Политбюро) во время сталинского террора не смогла бежать за границу.

В частности, расправы избежал Ким Сын-хва. Незадолго до начала сентября 1956 г. (вероятно, в конце августа, как раз накануне пленума) он уехал в Москву, чтобы учиться в Академии общественных наук при ЦК КПСС и, естественно, обратно уже не вернулся [231]. К большому неудовольствию пхеньянских чиновников, Ким Сын-хва вскоре опубликовал в советском научном журнале большую статью по истории корейского коммунистического движения. По содержанию она была вполне академической, а с политической точки зрения, безопасно ортодоксальной. Хотя в статье не было затронуто никаких щекотливых тем или особо спорных вопросов, окружение Ким Ир Сена было весьма недовольно самим фактом того, что сбежавший министр получил в Москве не только политическое убежище, но и возможность печатать материалы по корейской истории. Было даже предпринято несколько попыток помешать публикации статьи Ким Сын-хва, но, как и следовало ожидать, эти действия не нашли понимания в Академии наук СССР — учреждении, в котором политика десталинизации тогда встречала самый радушный прием [232]. Сотрудники академии успешно саботировали все усилия Северной Кореи, и статья благополучно вышла в свет (впоследствии Ким Сын-хва, оставшись в СССР, стал заметным историком-корееведом, автором ряда важных и новаторских работ) [233].

Повезло не только Ким Сын-хва. Юн Кон-хым и его друзья тоже избежали верной гибели, бежав из страны. По словам Кан Сан-хо, непосредственного участника событий, в ночь после Пленума Со Хви и Ли Пхиль-гю пришли домой к Юн Кон-хыму. Известно, что это было 30 августа, так как вечером 31 августа Ко Хи-ман уже сказал Самсонову, что оппозиционеры, «не дождавшись окончания работы пленума, куда-то скрылись. Их поиски пока не дали результатов» [234].

Впрочем, благодаря воспоминаниям Кан Сан-хо обстоятельства их побега известны сейчас достаточно хорошо. После окончания заседания северокорейское Министерство внутренних дел установило наблюдение за домом Юн Кон-хыма и поставило возле входа охрану, но формально ни Юн Кон-хым, ни другие арестованы тогда не были (вероятно, принятые меры сочли вполне достаточными). Обсудив сложившуюся ситуацию, Юн Кон-хым, Со Хви и Ли Пхиль-гю решили бежать в Китай. В этой связи следует напомнить, что все они длительное время были связаны с китайским коммунистическим движением, и в руководстве КНР у них было немало друзей и знакомых. Некоторую роль могло сыграть и то обстоятельство, что граница КНДР с «братским социалистическим государством» охранялась довольно слабо, так как считалось, что беглецам будет трудно скрыться в Китае, где их рано или поздно обнаружат и отправят обратно. Поскольку номерные знаки машин опальных чиновников были известны властям, они позвонили Ким Кану, тоже члену яньаньской фракции, который присоединился к ним и предоставил для побега свою машину [235]. Стоит добавить, что Ким Кан поступил весьма мудро, вовремя приняв такое решение. Все близкие родственники и непосредственное окружение лидеров оппозиции вскоре были репрессированы, так что скорее всего такая же судьба постигла бы и Ким Кана, решись он остаться в Северной Корее.