Август

Глаша с тоскливой надеждой посмотрела в черные щелки мужских глаз, поняла, что глаза эти не врут ей сейчас, прижалась порывисто к жесткой груди офицера, легкая, как тростинка из песни Тухманова, не девушка, а ветерок, и снова немножко поплакала — радостно и облегченно.

Анчаров тихонечко, как ребенка, гладил девушку по вздрагивающему плечику, а сам смотрел на берег, проплывающий мимо теплохода, и не видел его, а видел почему-то молоденькую сестричку из госпиталя в Кандагаре, которая налила ему спирту тайком после операции, узнав, что солдату в тот день стукнуло 19 лет.

Муравьев рассеянно слушал Дарью, щебетавшую что-то про журналистскую практику на телевидении, кивал ей в ответ, и видел боковым зрением, как подходят друг другу юная Глафира и почерневший от жизни, твердый, как кремешек, Анчаров. «Спаси вас Господь!» — думал он, — «Спаси и помилуй!».

* * *

Вера, соседка Петрова по столу, кивнула Андрею Петровичу как своему, и, оставив нетронутым десерт, первая покинула ресторан.

В коридорах было пустынно, первая смена еще обедала, вторая отдыхала после экскурсии в каютах или устроилась в шезлонгах на палубе. Вера быстро пробежала по трапу на одну палубу вверх и без стука вошла в каюту к Кириллу с Машей. «Супруги» сидели в своем просторном полулюксе у телевизора и смотрели новости, дружно покуривая и попивая минералку со льдом. Неожиданному визиту они не удивились. Машенька сама перед обедом вызвала Веру на связь условленным знаком.

— Что-нибудь выяснили? — спросил добродушно Кирилл, не отрываясь взглядом от новостной картинки из воюющего Цхинвала.

— Петров Андрей Николаевич — мы вместе питаемся, — нервничает немного. И в чайной на кавказца запал, и с приднестровцами подружился сразу. Осетины ведут себя естественно. Да и вообще, кроме Гугунавы, подозрительных лиц больше не отмечено. Список пассажиров я еще раз проработала, все почти, кроме него, места заказывали заранее, многие за полгода. Но Гугунава пропал, с теплохода он не сходил, в каюте ни его, ни вещей не обнаружено. Я горничным и администратору круиза подтвердила версию Муравьева, что Гугунава сразу по прибытии теплохода в Лодейное поле покинул борт с вещами.

— Это правильно. Так. Про «версию Муравьева» проясни, пожалуйста!

— Я на завтрак шла и слышала, как приднестровец интересовался у доцента: не знает ли он, куда это их сосед-кавказец с нижней палубы с вещами с теплохода побежал, едва пришвартовались? Тот сказал, что не знает, но потом воронежец горничной уже от себя эту версию высказал, когда она спросила — почему в соседней каюте пусто? А я минуту спустя подтвердила, что тоже это видела. Но вахтенный наш стоял утром на сходнях — Гугунава мимо него не прошел бы. Я сочла, что лучше будет подтвердить экипажу версию Муравьева, чтобы не было ненужного шума.

— Правильно.

— Возможно, я пропустила что-нибудь ночью. Теплоход большой, народу много, за всеми не уследишь.

— За всеми и не надо, — откликнулась Маша. Она открыла сумочку и протянула Вере маленькую черную штучку, похожую на обыкновенную флэшку…

— Мария Ивановна, я без лишних подходцев попрошусь к Петрову в Интернет заглянуть, тогда радиозакладку и поставлю. Если они всей компанией соберутся поговорить, то наверняка у него в каюте, он же один, без соседа путешествует.

— Хорошо, Вера. Эта группа пока наиболее интересна в связи с нашей проблемой. Скоро будут данные по БМВ и ее команде, — Кирилл усмехнулся немудреному каламбуру, — если наша версия подтвердится, будем разбираться с Гугунавой и дальше. Идите.

* * *

Андрей Николаевич гостеприимно налил Верочке пива в высокий бокал, подвинул пепельницу, подключил ноутбук к Сети, а сам пошел покурить на палубу, чтобы не смущать неожиданную гостью. Вспомнил, как упруго качнулись ее груди в открытой блузочке, когда она устраивалась за ноутбуком, как естественно выпрямилась спина над выпуклыми ягодицами, снова ощутил прилив исключительно физического, без особой душевной симпатии к женщине, желания и стер мимолетную мысль о Вере с покрасневшего лица ладонью — как умылся. Захотелось зато помечтать о Люсе. Но Люся куда-то пропала после экскурсии, а ходить разыскивать ее по всему теплоходу было неудобно.

— Андрей, ты что, забыл о плане мероприятий, утвержденном в автобусе?! — зычный командирский окрик Муравьева отвлек от «несвоевременных», по Ленину, мыслей.

— Братишка разомлел на солнышке, как я вижу, сейчас лечить будем подобное подобным! — не задержался за словом и Анчаров.

Мужики весело потрясли двумя пластиковыми мешками. В одном весело звякнуло, в другом просвечивалась на солнце огромная дыня.

— Ну, орлы, вы и мертвого уговорите, — засмеялся Петров и заглянул в свое полуоткрытое окно — Веры в каюте уже не было.

— Вэлкам!

Затопали по металлу палубы легкими летними туфлями на крепких, звонких каблуках, остановились у главного входа на минуту — подтянутый молодой матрос из палубной команды со шваброй в руках вежливо уговаривал туристов, крошивших куски белого хлеба, прихваченного с обеда, не кормить чаек.

— Жалко, что ли ему? — удивился Анчаров.