Август

А история эта связана с единственным, надеюсь, нехорошим человеком, достойным нашего внимания на вверенном нам же временно объекте — Давидом Гугунавой с ласковой кличкой Жеребец. Данные об активизации грузинских спецслужб вообще и по Жеребцу, в частности, были косвенными, но, все же заслуживающими того, чтобы за нашим пароходом во избежание теракта отправили приглядывать таких солидных людей как я, и даже таких вертихвосток как ты с Верочкой. Это если не считать нашего практиканта-лейтенанта, который сейчас машет шваброй на палубе, что ему исключительно полезно, как я полагаю.

Жеребец, очевидно, оправдал свою характеристику и попытался снять на ходу сексапильную подружку, а Глашенька, право, очень даже хороша — огонь-девка! — Маша при этих словах хмыкнула иронически и как бы машинально переложила на край стола глюкометр. Кирилл намек понял, отмахнулся от него с досадой, однако распущенное брюшко незаметно втянул.

— Ты не сбивай, я и сам собьюсь! Подвыпившая Глаша решает отшить Гугунаву своими силами, увлекает его в пустынный ночью солярий и оставляет на Солнечной палубе бездыханным. Как ей это удается? Версия с ручкой-парализатором идиотская, но, как и все в нашей жизни, вовсе не невероятная. Анчаров заверил Петрова, что ручку он выкинул. Этому мы пока поверим на слово, возможна и ловкость рук.

Далее следует версия приднестровцев, которую они навесили на уши доверчивому летуну Петрову, случайно оказавшемуся свидетелем усыпления Жеребца Глафирой. Петров, тем не менее, оказался в состоянии связать исчезновение тела Гугунавы с палубы с внезапным появлением на ней — до того безлюдной — приднестровцев. Насторожило его и внезапное появление у монастырской чайной в российской глуши «Боевой Машины Вора» с несимпатичными кавказцами на борту. Маяться сомнениями о явке с повинной, или о возможном устранении самого Петрова, как свидетеля происшествия — либо грузинами, либо как-то связанными с этим делом приднестровцами — летчику быстро надоедает, он интуитивно идет ва-банк, и, улучив момент, рассказывает Муравьеву о своих проблемах.

— Приднестровцы устраивают дружескую пьянку с Петровым и успокаивают человека. Просто волонтеры из «Армии спасения», а не бывшие рижские омоновцы с большим стажем службы в тираспольской госбезопасности! — едко вставила Машенька, прикуривая новую сигаретку.

— Да-да! Я склонен считать, что и девчонкам, и Петрову рассказали щадящую их нервы полуправду. Дескать, Муравьев с Анчаровым тихонько оттащили Гугунаву в каюту, там он пришел в себя, а приднестровцы рано утром провели с бандитом разъяснительную беседу, и он покинул наш белый теплоход с искренним намерением остатки дней провести за вышиванием крестиком.

— Но практикант наш стоял утреннюю вахту на сходнях и никакой грузин борта теплохода не покидал. Так что же, Гугунава прячется на пароходе от приднестровцев? Или же наши, с позволения сказать, коллеги ни с того, ни с сего прикончили Жеребца и сбросили его за борт? Зачем?

— Может быть, Гугунава на самом деле отбросил коньки после того, как Глафира его парализовала своей «авторучкой»? Сердце не выдержало, бывает.

— И опытные мужики, оперативники из простой симпатии к едва знакомой девчонке берут на себя сокрытие преступления? И еще помогают его сокрывать, уничтожая все улики?

— Да, одной мимолетной симпатии к красивым девочкам для этого маловато.

— Девочкам, кстати, по 25 лет уже, не такие они и юные.

Кирилл достал из кармана платочек и протер снова вспотевшую блестящую плешку:

— Неприятный вопрос о том, как же это мы, пусть и из лучших побуждений, так далеко «отпустили» из под наблюдения Гугунаву, что его успели грохнуть у нас под носом, я временно опускаю. Это мы еще обсудим. Можно, конечно, не мудрствуя лукаво, задержать всю компанию на ближайшей стоянке и допросить на берегу с пристрастием.

— Весь пароход наполнится слухами, надо нам это? А если Гугунава и в самом деле член террористической группировки или сотрудник грузинских спецслужб? А если у него остались невыявленные сообщники на теплоходе?

— Конечно, конечно. Но мне, Машенька, просто, людей жалко. Их и так жизнь ломала, а тут снова в переплет! Давай сначала попробуем разобраться. Да и для дела вредно сейчас шум поднимать и делать резкие движения. Подождем донесения от территориалов насчет «экипажа машины боевой».

— А что тебя «дошло», Кира? Ты даже по брюху забарабанил! — Маша обошла журнальный столик, зашла Кириллу за спину и ласково поцеловала в макушку, не забыв, правда, шлепнуть звонко и по снова распустившемуся животику. Полковник перехватил ее руку и поцеловал нежно.