Август

В каждой избушке свои погремушки. Туризм нельзя сравнить с эмиграцией. А жизнь в России, среди русских людей нельзя сравнивать с жизнью в Европе среди русскоязычных евреев. Я никого никогда уговаривать не буду в Россию переезжать. Пусть сами решают люди, где их дом. Но только не хочу я, чтобы из России такую же цивилизованную тюрьму сделали, как из ЕС, или там Штатов. Я не для того на Родину возвращался, чтобы здесь было, как в Эстонии. А сколько дураков русских, которые пару раз в Анталью на две недели слетали, да в Париж на три дня — искренне считают, что там вечный праздник, за который не надо платить! А платить человеческой жизнью и судьбой детей приходится. А когда, наконец, понимают эту горькую истину люди — уже поздно что-то менять. Вот и обманывают себя, врут, что все у них заебись, и как здорово, что они так удачно свалили на запад. А чтобы не проболтаться, убеждают себя и других, что они ненавидят Россию. И так проходят годы. И ненависть становится искренней. Такие дела, ребята.

— За Россию! — Толян щедро опустошил содержимое бутылки в стаканы и составил ее со стола.

— За Россию! — дружно повторили все, и выпили стоя.

Анчаров чиркнул спичкой и раскочегарил потухший окурок толстой сигары.

— Я устал воевать. Не только потому, что воевать так трудно. Тяжело не тяжело — война дело мужское. Я устал воевать ни за что. Буду жить просто так. Чтобы другим говна не делать — с меня достаточно. Не провести нам дороги, не ликвидировать коррупцию и не перестрелять всех подлецов и дураков на шестой части суши. Полжизни прожито с лишком, уж под горку мы с вами идем. Хватит. Навоевались. Сколько ни трудись на общественное благо, а все равно в результате получается, что каштаны из огня какому-нибудь миллиардеру с нерусской фамилией таскаешь! Поручик все не остановится никак, ну, Бог ему в помощь. А с нас хватит, так Толян?

— Так точно, Саня! — захмелевший Муравьев оглянулся заговорщически по сторонам и вытащил из кармана пиджака швейцарский нож. Подтащил к себе стоящий неподалеку пластмассовый стул, перевернул его вверх ногами и нацарапал криво на обратной стороне сиденья короткую надпись:

«Пп-к М, майор А — ДМБ 2008 — Тирасполь».

— Мы в Эстонии в параллельных с куратами мирах жили, — все никак не унимался Петров. — Почти не соприкасались. В России немного пожил и понял вдруг, что и здесь то же самое. Во всем мире такая фантастика, мужики: параллельные миры и пришельцы! Только в России один мир — это народ, а второй — это власть. А еще есть и третий мир — это удавка у России на шее. Наши пришельцы с Марса — это именно они. С судами шариата, с рабами в зинданах, с торговлей людьми, с первобытными законами кровной мести, многоженством, кумовством, взяточничеством, семейственностью и животной наглостью. Ну и где же наш гарант Конституции? А прокуратура наша скорее меня потащит в суд за эти слова, чем кого-нибудь из них за то, что Конституция РФ на всю страну не распространяется. Наоборот, законы гор давно пришли в столицу нашей Родины. Потому я и живу в Питере. У нас хоть это пока не так заметно.

— Ни хрена себе, мирный обыватель Петров! — засмеялся Толян.

— Зря смеешься, командир, — явно нехотя вернулся к разговору Анчаров. — Опять август на дворе, — и опять война. И в следующем году будет август. Война на Кавказе веками длилась, пока не потушили. Теперь тоже Цхинвалом она не кончится. Чтобы кавказскую войну выиграть, Кавказ в Москве победить надо для начала! Иначе никогда война не прекратится. Прав Петров. Прибалтийский проект похерен, вымрут сами, как мухи. А вот с этими еще воевать и воевать, если хотим жить в независимой России и никому дань не платить. Знаю, знаю, кто их науськивает на Россию, кто деньги дает на войну с нами, знаю, чьи они псы!

— И ты туда же, майор! И тебе мало? — Толян раздраженно вскочил и зашагал кругами по палубе, не обращая внимания на гуляющих мимо мирных туристов. Вернулся к столику, выпил минералки прямо из бутылки и уже тихо сказал:

— Ни в чем кавказцы не виноваты! Виноваты те русские, кто это допустил. Кто в долю входит! Вот кого мочить надо в сортире! Но, баста! Навоевались! Пусть каждый занимается своим делом. Есть у нас ФСБ, МВД, АБВГД и президент с премьером. А также Государственная Дума и Совет Федерации. А я буду отныне Дашке человеческую жизнь обеспечивать, да на печке сидеть и шептунов пускать. Хва-а-а-тит!

— Не ори, подполковник! Бывший, к тому же. — Анчаров запыхтел сигарой, выпуская клубы ядовитого, терпкого дыма. — Никто из нас воевать и не собирается. Пар выпустили напоследок. Все. Конец фильма. Кино про войнушку кончилось, благодарные зрители расходятся по домам.

* * *

— Ты вот что, Машенька, согласуй с Костромским управлением наблюдение за Анчаровым с Глафирой. Плотного не надо, так, пусть присматривают на всякий случай, чтобы не исчезли неведомо куда. Анчаров мужик тертый, кто знает, что на него найдет? И отправляй наших лейтенантов — Веру с Зайчиком — в Питер. Хватит на пароходе кататься, служба не мед и служат не на пасеке.

— Хочешь успокоить Муравьева?