Август. Первый император Рима

Вопрос о том, кто именно спланировал эту новую схему, и вопрос о возникновении и необходимости этой новой схемы общественного устройства — вещи взаимосвязанные. Одно время было принято писать, что Октавиан лишь восстановил республику, как будто республика — просто сумма денег, или деревянные строительные леса, или что-то другое, безликое и неопределенное. Но «республика» — это согласие, состояние умов, подход, психологический настрой; республика была внутри людей; не во власти Октавиана было восстановить это состояние самому. Оптиматы и популяры тут же вцепились бы в глотку друг другу, если бы он ослабил контроль. После возвращения в Италию и своего триумфа он постарался уяснить состояние общественного мнения. Сам он был готов восстанавливать старую систему в таком объеме, насколько люди согласны ее использовать и могут ее использовать (Светоний, «Божественный Август», 28, 1–2). Насколько же можно было ее восстановить? Результаты его опроса общественного мнения показали, что старая система по-разному понимается разными классами и не может стать основанием для согласия. Что требовалось, так это власть в государстве, которая могла бы противостоять неопределенным и размытым правилам взаимного соглашения и противоречивым мнениям о том, как должна действовать государственная система. Естественно, это не могла быть старая система, где власть почти всегда вызывала чувство страха. Однако его система и не задумывалась как полная перемена принципов правления. Она задумывалась как такая, которая могла заставить работать старые принципы управления.

Если Октавиан хотел стать средоточием власти, ее постоянным третейским судьей, то он не просто должен был дистанцироваться от роли партийного лидера, но и заставить людей забыть об этой его прежней роли. Он сделал то, что удается очень немногим людям: изменил свое имя, а очень скоро и свою индивидуальность. Как птица феникс, этот человек оставил свое имя Октавиан, и из его пепла возникла новая личность — Август. Имя придумал Мунаций Планк. Идея эта стала распространяться и получила одобрение. Имя означало то, что в нем хотели видеть; это значение до сих пор живо в английском языке и выражает величие, зрелость, харизму, проявление божественной силы. 16 января 27 г. до н. э. по предложению Планка сенат торжественно возложил на Октавиана это новое имя с добавочным когноменом. Вскоре оно почти вытеснило старое и стало присущим только ему — Август, именно под этим именем мы его и знаем. В качестве Августа он занял положение, когда-то предсказанное Вергилием сыну Марка Антония и Октавии, которое теперь было возложено на Августа — царя золотого века.

Новый век. Новая власть. Источник доверия

Слово «царь» имело, разумеется, чисто символический и метафорический смысл. В своем неприятии монархии и титула царя римляне были не на последнем месте, Август вырос в таком антимонархическом окружении, что мы не удивимся, если узнаем, что он испытывал против него такое же предубеждение. Однако во многих других отношениях среди римлян произошли большие перемены. После уничтожения Карфагена страсть к деньгам и городской жизни настигла их подобно заразе, будто подхваченной на руинах этого богатейшего торгового города. Теперь римляне возвращались к радостям сельской жизни прежних времен. Римлянин устал не только от войны, но и от жизни больших городов с их тиранией над личностью. Он вновь стремился к спокойной сельской жизни, он устал от политики. Нигде ярче не отражено умонастроение людей того времени, как на страницах произведений Горация. Едва ли не в каждом его произведении мы найдем обращение к этим темам. Новое направление мыслей проникло во все слои римского общества. Меценат, неисправимый сибарит, слушает с замиранием сердца птичку, поющую так сладко в сельском раю, в котором он, можно быть уверенным, вряд ли трудится. Всеобщие перемены вели к изменениям в системе правления. Когда Август стал изучать возможности новой системы, он должен был учитывать все оттенки чувств и желаний людей, которые разделял и он. Что бы он ни задумал предпринять, это должно было соответствовать запросам общества.

Первым его шагом, вызванным необходимостью, возникшей в процессе перемен, было утверждение собственного положения. Стабильность нового мира будет зависеть от стабильности новой системы власти, в данное время — от него. Если его власть может быть в любое время поколеблена, ничего не получится. Следовательно, необходимо утвердить новую властную структуру, причем постоянную, — весьма трудная задача. На чем основывалась эта новая власть, нелегко сказать даже теперь. Была ли избранная им политика наилучшей, мы знаем не лучше, чем знал он сам. Мы можем только отметить тот факт, что он действительно пытался определить природу этой новой власти и методы, которые могли бы закрепить ее надолго.