Августовская гроза (СИ)

Он будет скрывать это от неё, дабы удержать. Но это когда-нибудь всплывёт. Взорвётся. И этот взрыв разнесёт их на разные стороны этого мира. Он не думал об этом. Потому что хотел верить, что это произойдет нескоро…

И хоть он будет тогда клясться, что тёмные силы не тронут ни её, ни её семью, она не поверит.

Её ум сильнее чужых убеждений.

Он не сможет без неё.

Ни его циничность, ни его ненависть ко всему миру не распространялись на неё. Он не верил в маггловскую фразу «рядом с ней я другой человек», пока не испытал это на самом себе.

О, как же он понял…

За окном окончательно кончился дождь.

И вдруг…стук в дверь. Тихий. Аккуратный. Он знал кто это. Потому что больше в гости к ним никто не приходит, а все, кто приходят, сами открывают дверь. Без приглашения кого-то, кроме Малфоя старшего.

Драко спускается с подоконника на холодный пол. Холодный для других, но не для него. Его босые ноги привыкли к этому холоду. Им даже не надо было привыкать. Его душа холоднее, чем этот пол.

Он медленно проходит к входной двери и тихо спрашивает «Кто это?»

На всякий случай. До боли родной голос произносит своё имя, и Малфой открывает дверь с, почему-то, тяжёлым часто бьющимся сердцем. Он предчувствует. Знает, что эта встреча будет значительно отличаться от других встреч.

Девушка смотрит на него с настороженностью, которую тщетно пытается скрыть. Её глаза, уставшие, тоскливые.

Как же это неправильно.

Она должна излучать свет. Должна озарить собой всю его берлогу, словно солнце в первый день весны.

Но вместо этого она слилась в одну гамму с этим домом. Как бы она хорошо смотрелась здесь, будь она не маглорождённой волшебницей, а чистокровной, как и он. Если бы Люциус принял её присутствие здесь. Но это было так же невозможно, как если бы Драко попросил у отца разрешения взять в жёны домовую эльфийку.

Он ждёт каких-нибудь действий с её стороны, но она лишь стоит, немного промокшая из-за недавнего дождя и с сожалением смотрит на него. Кажется, будто какие-то невидимые силы борятся внутри неё. Он покорно ждёт. Стоит перед ней, на фоне зловещей обстановки холла поместья, подобно замороженному принцу, вышедшему из детской сказки.

— Привет…– тихо шепчет она. В её голосе читается всё, чего Малфой боялся.

— Привет, — отвечает он с короткой, тоскливой улыбкой.

И снова молчание.

Вдалеке вдруг слышатся слабые громовые раскаты. Скоро на их территорию заглянет гроза. Заглянет, и хоть как-нибудь скрасит его существование.

— Ты долго не заходила, — так же тихо произносит Драко, оглядывая девушку с ног до головы.

Гермиона с минуту колеблется, а потом делает шаг вперёд и, утыкаясь носом в его грудь, обнимает его сильную фигуру.

Драко моментально обхватывает её за талию, притягивая сильнее к себе.

Лишь бы она не ушла. Лишь бы не отпустила.

Иную девушку, при иных обстоятельствах, он бы оттолкнул. При удобном случае сразу на постель.

Но только не её. Он не заслуживает её саму, не имеет права на грубость к ней. Он никогда не имел этого права, но всегда пользовался им, когда называл её самыми обидными для неё словами. Она — его сокровище.

Сейчас она может делать с ним всё, что захочет. Плата за всё, что он делал с ней…

Все, но прошу, только не уходи.

Тихая боль стучит по венам. Он слышит стук её сердца.

Каждый момент с ней — счастливый, он не имеет права думать о плохом.

Но плохое само приходит вместе с ней. Она медленно вздыхает и произносит:

— Ты гордишься?

Эти слова произносятся с ангельской чистотой, без злого умысла. И Драко знает это. Но все равно слышит желчь. Слышит горечь.

Она знает…

Всё.

Конец.

Точка.

Нет смысла скрывать, оправдываться, строить из себя дурака.

Драко тяжело сглатывает:

— Нет.

Это не поможет удержать её.

Ничего не удержит её.

Гроза приближалась. Стоя на пороге злополучного дома, соединившись в крепких объятиях, они слышали её приближение.

Сказка кончилась…

— Ясно, — выдыхает она и отодвигается от него. Она смотрит на него с извинением и легкой настороженностью в глазах

За каждым её действием скрывается глубинный смысл, который понять очень легко.

— Ты их убил? — её взгляд меняется. Настороженность полностью искореняет чувство вины. Будто голос внутри неё непрерывно твердит ей: «Он — твой враг».

— Нет, — к горлу подкатывают сдерживаемые слёзы. Безысходность. Он чувствует безысходность, как человек, который узнал о том, что смертельно болен.

Он знал о ком она.

Но ты все равно причастен, потому что ты его СЫН, слышишь? Ты виноват не меньше!

— А кто? — требовательно, но очень тихо, спрашивает Грейнджер, смотря прямо в душу своими угольными глазами, прожигая насквозь каждую клетку организма.

Молчание. Драко опускает взгляд.

Он не будет плакать при ней. Не сейчас.

— Люциус…– короткое слово, за которым скрывалась горькая правда. Он не мог сказать её. Прямо и чётко.

Грейнджер смотрит на него, нахмурившись, глубоко дыша. Он знает, что она, так же как и он, скрывает свои эмоции.

Оба истощены до предела. Оба потеряны в этом огромном мире.

Оба прижались друг к другу, чтобы пригреться. Чтобы найти настоящее тепло хоть в ком-то в это холодное время.