Августовские пушки

Едва ли в переводе была необходимость – слёзы и срывающийся голос фельдмаршала говорили сами за себя. Мюррей поспешил тут же сообщить, что английские войска отошли на 10 миль от исходных рубежей, указанных в Общем приказе о наступлении, поэтому сражение они смогут начать только в 9:00, а не в 6:00, как того требует Жоффр. Это был голос осторожности, который и впоследствии часто давал о себе знать. Жоффр пожал плечами.

— Ничего не поделаешь. У меня есть слово фельдмаршала, и этого достаточно.

Затем подали чай.

Пока Жоффр отсутствовал, главный штаб переместился в Шатийон-сюр-Сен, как и было запланировано ещё до наступления. Главнокомандующий прибыл туда вечером, примерно в тот же час, когда Хентш беседовал с Клуком. Войдя в оперативный отдел, чтобы подтвердить уже отданные приказы, Жоффр сказал собравшимся офицерам:

— Господа, мы будем сражаться на Марне.

Главнокомандующий подписал приказ, который на следующее утро после призыва горна будет зачитан солдатам. Обычно французский язык звучит прекрасно во всякого рода прокламациях и обращениях к народу, и нужно приложить усилия, чтобы добиться обратного, однако на сей раз слова подобрались плоские, почти банальные. Обращение было сухим и бескомпромиссным:

«Теперь, когда началась битва, от которой зависит безопасность страны, каждый должен помнить, что сейчас не время оглядываться. Все усилия надо направить на то, чтобы атаковать и отбросить врага. Если случится, что какая-то войсковая часть не будет в состоянии продолжать наступление, она должна любой ценой удерживать занятые ею позиции и погибнуть на месте, но не отступать. В данной ситуации командование не потерпит невыполнения приказа».

На этом обращение заканчивалось; время величественной риторики прошло. Не было возгласов «Вперёд!» и никто не призывал солдат к славе. После первых тридцати дней войны 1914 года появилось предчувствие – впереди славы немного.

Послесловие

Как известно миру, битва на Марне закончилась отступлением немцев. Между реками Урк и Гран-Морен, за четыре дня, оставшиеся до завершения стратегического плана, Германия не смогла добиться «решающей победы» и таким образом упустила возможность выиграть войну. Для Франции, её союзников и в конечном счёте для остального мира трагедия Марны заключалась в том, что победа, которая была близка, осталась нереализованной.

Фланговый удар Монури и манёвр Клука для его отражения привели к образованию бреши между германскими 1‑й и 2‑й армиями. Исход битвы зависел оттого, удастся ли немцам сокрушить два крыла – Монури и Фоша – до того, как Франше д’Эспере и англичане, воспользовавшись этой брешью, предпримут наступление на центр германских армий. Монури, которого Клук почти разбил, получил в качестве подкрепления IV корпус, в эшелонах прибывший в Париж. По приказу Галлиени прямо с вокзала 6000 солдат этого корпуса были перевезены на фронт на парижских такси, и благодаря их помощи Монури смог удержать свои позиции. Фош, зажатый в болотах Сен-Гон армией Хаузена и войсками Бюлова, в критическую минуту, когда его правый фланг отступал, а левый заколебался, отдал свой знаменитый приказ: «Атаковать во что бы то ни стало! Силы немцев истощены до предела… Победа достанется тому, кто продержится дольше». Франше д’Эспере оттеснил правый фланг Бюлова, но англичане вошли в образовавшийся прорыв слишком медленно и неуверенно; затем последовало повторное историческое появление на сцене полковника Хентша, посоветовавшего немцам отступить. Германские армии сумели вовремя отойти, тем самым не позволив французам вклиниться в их линию обороны.