«Авиакатастрофы и приключения»

Сергей выполнял рейс по маршруту Аян-Нелькан и решил лететь низом по распадкам, хотя знал, что ветер над перевалом лютует. Конечно, МИ-8 не АН-2 и мощности не занимать, но поостеречься-то надо было бы. Попал на середине перевала в гущу ураганного крутящегося, свистящего ветра со снежной коловертью, что ухудшило видимость до «О», а земля-то вот она, под ногами и скалы слева и справа. Сергей начал выполнять разворот на обратный курс, вместо того, чтоб на полной мощи лезть вверх прямо на ветер. Стоило в левом крене подставить диск винтов встречному ветру, как ветер в ту же секунду опрокинул вертолет и припечатал лопастями к противоположному склону скалы. Погибли хорошие ребята: командир Клинников, второй пилот Русанов, бортмеханик Иконников и ансамбль «Поющие гитары».

Поиск сгоревшего вертолета осуществлял Эдуард Прохоренко, ставший к тому времени начальником поисково-спасательной службы Николаевска-на-Амуре. Жаль, когда погибают ребята – бездарно, глупо. Подсказывали Сергею друзья в тот день, чтоб не лазил по распадкам, а шел верхом, – не послушал, и вот результат. Из головы не выходят слова моего друга, прекрасного летчика Виктора Изотова на мои возмущения:

– Говорил же не делать так, почему не выполняют?

– Если бы твои подчиненные выполняли то, что мы им говорим и чему учим, мы бы их в горах не искали.

Вернее, пожалуй, и не скажешь!

ИСЧЕЗЛИ, КРОМЕ ОДНОГО

Рано утром столовая аэропорта Охотск расцветала всеми цветами радуги от китайских термосов, выставляемых пилотами на столы, чтобы заполнить горячими напитками, собираясь в далекие таежные дебри. В меховых одеждах, словно медведи, заправлялись экипажи вкусной пищей и колобками выкатывались из дверей гостеприимной харчевни в клубах пара на свежий морозный воздух. Загружались бочками с горючим до полного взлетного веса 5500 кг, и один за другим с ревом отрывались от полосы, чтобы тут же исчезнуть в темно-синем небе.

В то утро, в честь праздника Советской Армии и ВМФ повара решили приготовить кроме чая и кофе еще и кисель, который пришелся по вкусу офицерам запаса, а оными были все пилоты АН-2 и технический состав. В помощь охотчанам были присланы звенья самолетов из Николаевска-на-Амуре и Благовещенска. Собралась компания из шестнадцати самолетов. Напившись киселя, жужжащая армада растворилась в северо-западном направлении.

Мы с Юрой Климовым везли соленую капусту в бочках в аэропорт Нелькан. Через час с небольшим слышим голос Бориса Ковальского:

– 4679, перейдите на свою.

Это означало переключиться по УКВ радиостанции на частоту, известную только своим экипажам.

– Что-то случилось, – заволновались мы.

– Петрович, живот режет, сил нет, что делать? – жаловался Борис.

– И у меня тоже – стонал Шагивалеев.

– У меня то же самое, – охали остальные командиры, как сговорившись.

Унитазы мы повыбрасывали для облегчения хвостовых лыжонков при подборе площадок с воздуха. В данный момент пройдена половина пути и возвращаться назад – чрезвычайное происшествие. Как командир звена, знающий способности своих подопечных, советую садиться на наледи больших размеров, выбрасывать бочки ближе к берегу, так как снег глубокий и с грузом можно не взлететь. Места посадки точно отмечать на картах, чтоб экспедиция знала, где находится их горючее. На том и порешили.

Минут через десять начали поступать доклады о благополучных посадках и лишь одного Павленко нигде не было слышно. «Может он кисель не пил или желудок сверхпрочный» – думали мы, пролетая рубеж выхода из Охотской зоны.

До Нелькана летели два часа двадцать минут и, быстро выбросив капусту, дозаправившись, взяли курс на Охотск. Через час полета услышали голос Павленко. Оказывается – он четыре часа ищет площадку на реке Уенме и все зря. Говорю ему:

– Толя, там орлиное гнездо на сосне.

– Я их уже штук десять гнезд нашел, а площадка как сквозь землю провалилась, – отвечает разгильдяй Толя.

– Какая высота у вас? – спрашиваю.

– 2400, – отвечает Павленко.

– У нас высота 2700 и за нами инверсионный след, берите курс 180 градусов, внимательно смотрите, минут через десять мы должны встретиться, – подсказываю Анатолию.

Небо иссиня-белое, видимость до горизонта и проскочить мимо друг друга мы не должны, если только Павленко над Уенмой, а не над какой другой рекой.

Раньше мне приходилось ругать его за леность вести детальную ориентировку, на что он отшучивался:

– Было бы на снегу написано: Улья, Мая, Маймакан, Аим, тогда бы другое дело, а то попробуй их узнать, когда все они одинаковые.

На этот раз Толя правильно определил реку и через семь минут радостно сообщил:

– Вижу вас, 4679.

Увидели и мы блудный самолет. Толя пристроился за нами и повели мы его на ледовую площадку. Снизились в расщелину сопок, пронеслись мимо орлиного гнезда, но площадки действительно видно не было. Внизу видимость была никудышней. Предупреждаю Павленко, чтоб немного поотстал, иначе на развороте в узкой долине немудрено и столкнуться, а сам размышляю: «Куда же исчезли 150 бочек? Не медведи же их попрятали!»