Авиатор: назад в СССР 12 (СИ)

Его гак выпущен. Тросы на палубе натянуты. В эфире плотный радиообмен РВП. Касание! Рёв двигателей и мощный удар об палубу. Су-27К также останавливается перед обрывом и отъезжает назад.

— Фонарь, — сказал я и открыл его.

Какое это блаженство! Морской воздух обдувает вспотевшее лицо. Руки и ноги не хотят подчиняться и полностью расслаблены. Я откинулся назад и прикрыл глаза.

Вспомнил всё, что было до этого момента. Кажется, всё моё пребывание в этом мире свелось к этой посадке. Часы налёта в училище то на холоде, то при высокой температуре. Первая большая любовь за две жизни и трагическая гибель Жени. Афганистан, где было всего в избытке — кровь, слёзы и сухие ветра. Ангола, школа испытателей, каждая авария, где приходилось рисковать и самолётом, и собой. И вот я открываю глаза.

— Серёга, мы это сделали. Всё было не зря, — слышу из задней кабины голос Сагита.

— Не зря. Красота, — отвечаю я, вглядываясь в бесконечную даль Чёрного моря.

Сбоку слышу свист. Вигучев первым вылез из кабины. Шлем он ещё не снял. Его комбинезон был весь вымокший от пота. Я тоже вспотел не меньше.

— Ну, вы и отчаянные парни. И сколько же у вас осталось? — улыбнулся он.

Я догадался, что имел в виду наш коллега. Вигучев решил, что у нас остаток топлива был маленький. Если нас не пропустить вперёд, мы просто уйдём на сушу. И тогда, в этот день посадка может получиться только у него. Это было бы большим подспорьем в противостоянии двух фирм. Никто бы не разбирался потом, когда сели МиГовцы.

— Ты понимаешь, о чём он? — картинно спросил я у Сагита.

— Понятия не имею.

Я выполнил воинское приветствие, на что суховский лётчик выпрямился в струнку. Вигучев громко рассмеялся и приложил правую руку к голове, проявляя к нам уважение.

К самолётам уже шла огромная масса людей. Я начал спускаться по стремянке, а меня уже пытались поймать на руки и трижды подкинуть вверх.

Встав ногами на палубу, я почувствовал единение с кораблём. Будто стал его частью. В нём большая сила. Эмоций сдержать не получилось. Я медленно опустился на колени и поцеловал палубу, которая так мягко приняла нас сегодня к себе.

— Мы сделали это, Вань, — сказал я, поднимая голову.

Вигучева уже подбрасывали в это время на руках, а мне хотелось выполнить свой ритуал. Вот только сегодня к самолёту было не так просто попасть. Люди обступили меня очень плотно.

Белкин начал расцеловывать, не сдерживая слёз. Самсонов не отпускал от себя Вигучева и приветливо махал нам.

Большие начальники с адмиральскими звёздами на погонах во все стороны говорили, что были уверены в успехе. Мол, всё получилось, благодаря им. Не спорю, что они много сделали работы. Однако всю ответственность на себя, как мне кажется, взяли генеральные конструкторы и один простой руководитель полётами.

Подняв голову, я увидел облокотившегося на перила невзрачного человека. Он нервно выкурил сигарету и тут же начал вторую. Седой, щуплый и очень уставший. Наверняка, тот самый руководитель полётами.

Из-за его спины вышел знакомый мне человек. Развевающиеся на ветру светлые волосы и надменный вид — товарищ Чубов тут как тут. И всё же не захотел спускаться.

— Хватаем его! — кричит кто-то из техников.

И я несколько раз был подброшен над толпой. В очередной раз почувствовал себя рок-звездой!

Как только меня поставили на палубу, я встретился взглядами с Чубовым. Грозный взгляд сменился ехидной улыбкой. Он несколько раз кивнул мне и нехотя поаплодировал.

— Товарищи! Товарищи лётчики! — подошёл к нам адмирал. — Это было здорово. Мы все переживали, но решение было нами принято посадить самолёты сегодня. Теперь ждите вызов. Поздравляю!

— Куда? — хором спросили мы втроём.

— Думаю, надо вам колоть дырочку на ваших пиджаках и кителях, герои.

Глава 14

Морской ветер приятно обдувает, развевая мои волосы. Крики чаек перемешались с громкими разговорами людей, стоящих на палубе «Леонида Брежнева». Со всех сторон слышны радостный смех, шутки и поздравления. А мне хочется побыть в стороне от всего празднования.

Подойдя к краю палубы носовой части корабля, я смог насладиться невероятным зрелищем. Высокий корпус авианесущего крейсера, идущего на большой скорости, рассекал волны Чёрного моря. Его острый нос, будто лезвие, врезался в плотную массу воды. С этой лёгкостью ножа вспарывались глубинные толщи морских вод.

Огромная, кажущаяся в несколько метров высотой, волна расходилась в стороны под углом. Мне всё это напомнило пашню. Когда весной крестьяне вспыхивали плугом влажную землю. Погрузился я в наблюдение за ходом корабля полностью. В последний момент только услышал приближающиеся ко мне шаги.

— Засмотрелись? — прозвучал за спиной знакомый ледяной голос.

— И вам здравствуйте, — ответил я, повернувшись к Егору Алексеевичу.

Он широко улыбнулся и полез в карман своей кожаной куртки.

— Признаюсь, что вы меня удивили. Я не рассчитывал увидеть сегодня вас и Вигучева на палубе.

Егор Алексеевич закурил сигарету. Делал он это с невероятным пафосом. Крепко затянувшись, он выпустил дым, который тут же унесло порывом ветра в сторону.