Авиатор: назад в СССР 14 (СИ)

Брейкер взял дубинку и начал размахивать передо мной. Потом залез в свой карман и достал оттуда… часы. Мои часы «Штурманские»! Этот потёртый кожаный ремешок я всегда узнаю. Единственное, что осталось у моего реципиента от отца. Думал, что они утонули.

— Ты крепкий. Жаль, что ты не понимаешь меня, — продолжал получать удовольствие Дейн.

Сердце забилось сильнее. Маленький размер камеры сузился. Будто я смотрю в бутылочное горлышко и вижу перед собой Дейна.

Дыхание участилось. Руки задрожали, но это был не тремор. Мышцы напряглись. Кажется, где-то внутри меня ещё был аварийный остаток энергии.

Никакой тактики, стратегии или холодного расчёта. В столь ограниченном пространстве камеры против трёх оппонентов надо только одно — бить.

— Оставлю себе часы, как трофей, — злобно улыбнулся Дейн и замахнулся дубинкой.

Удар ногой и американский суперпилот отлетел к стене. Пока двое оппонентов в ступоре, их хватка ослабла. Есть шанс.

Ударил в голову тому, что слева. Переключаюсь на правого и тоже прямой. Костяшки пальцев встречаются с его переносицей. Хруст, слюни, и громкий стон были его реакцией. Второй падает на шконку и не встаёт.

Возвращаюсь к первому и не даю оклематься. Удар справа, слева, и мощный апперкот. Хруста не почувствовал, зато зубы щёлкнули громко. Есть нокаут.

Дышать тяжело. Сердце вот-вот выпрыгнет из груди, а Дейн уже очухался. Бросается на меня с дубинкой. Ухожу влево и точно попадаю ему в висок. Он устоял и отмахнулся локтем.

Успеваю увернуться и бью правой. Потом левой и ещё раз правой. Финальный удар левой. Дейн медленно уходит в грогги и падает рядом со шконкой и ног подручного, который ощупывает окровавленный нос и боится встать. Мотает головой и что-то говорит в нос.

Опускаю руки. Сердце постепенно успокаивается, но дыхание по-прежнему прерывистое.

Только сейчас увидел, что дверь камеры слегка приоткрыта. Эмоции эти несколько секунд так били через край, что я не услышал ни единого звука из динамиков. Его нет, а в камере только всхлипывания парня со сломанным носом.

Дейн и второй подручный в полной отключке. На полу капли крови и чёрные полосы от ботинок.

Я подошёл к Брейкеру и залез в его карман. Достал часы. Ещё целые, но не ходят. Не заводил он их совсем.

— Лежи и не вставай, — тихо сказал я и вышел из камеры.

Бежать всё равно некуда. Просто хочется покинуть эту гнетущую атмосферу четырёх стен. К камере подбегают Мэлвин и Джордж. Видок запыхавшийся. За ними и Алан Грей.

— Идиоты! Вы чего натворили?! — вбежал в камеру Джордж.

— Что с ними? — спросил Мэлвин, не сводя с меня глаз.

— Живы. В нокауте.

Грей что-то начал шептать Мэлвину, но мне было всё равно. Я держусь из последних сил. Но даже в коридоре этого тюремного блока дышалось лучше, чем в камере.

Я прошёл мимо Мэла и Грея. Они меня проводили взглядом, но не остановили.

— И куда вы, мистер Родин? — спросил Мэлвин, когда я дошёл до выхода из блока.

— Вы как хотите, а мне домой надо. Душно тут у вас, — ответил я и опустился на пол.

Надев на руку часы, облокотился о стену и прикрыл на мгновение глаза.

Сон очень реальный. Опять я в воздухе и в кабине МиГ-29. Подо мной зелёные холмы, скалистые горы и впереди виден высокий белый крест. Где только такие православные святыни, я не знаю.

Солнце светит ярко. И вдруг тень, которая полностью накрывает самолёт. Поднимаю голову вверх и вижу силуэт противника. Ф/А-18 перестраивается влево и снижается. Я вижу того, кто в кабине американского истребителя. В солнечном свете, и я смог разглядеть красный шлем пилота.

Опять яркая вспышка, и что-то резиновое ползёт по руке. Белое и похожее на… руку.

— Мистер? Мистер? — зовёт меня женский голос.

Открываю глаза и вижу перед собой улыбающуюся Сару. Нет смысла гадать, где я.

— Вы можете встать, — показывала она жестом.

Наручников нет. К руке подведена капельница, а мочевой пузырь, кажется, взорвётся сейчас. Много в меня вкачали лекарства.

Рядом с дверью стоят два морпеха. В этот раз у них экипировка круче — выдали и автомат, и разгрузку, и каску надели. Настолько я страшный?!

Я сел на койку, и Сара вышла из комнаты, чтобы позвать кого-то из коридора. Через несколько секунд появился Мэлвин.

— Спасибо, лейтенант. Дайте нам минуту, — сказал на английском Мэл, и Сара вместе с морпехами быстро вышла.

— Доброе утро! — поздоровался я, осматривая руки.

Костяшки побиты, но уже нет тремора. Голова не болит.

— Вечер. Сейчас 5 часов вечера по Ливийскому времени. Сегодня, 19 марта.

— Часы надо подвести, — сказал я и начал устанавливать время на «Штурманских».

Мэлвин прошёлся передо мной, заложив руки за спину.

— Вы готовы к перевозке? — спросил он.

— Зачем спрашивать у того, чьё мнение вам неинтересно? — задал я встречный вопрос.

Мэлвин кивнул и позвал морпехов. Меня проводили до гальюна, а потом снова заковали в наручники. Очередной поход по коридорам авианосца был несколько иным. Такое ощущение, что все куда-то запропастились.

— Вы команду на берег в увольнение отправили? — спросил я у Мэлвина, когда мы поднялись по лестнице на верхнюю палубу.