Авиатор: назад в СССР 4

— Родя давай, теперь… ик, ой скажи что-нибудь, только подольше. Дай мне передохнуть. У меня по списку ещё несколько отчисленных, — сказал мне Макс, пытаясь аккуратно налить мне шампанского, но оно периодически лилось в сторону.

Мне досталась уже бутылка «Советского». Символично, что такое же я пил на своей вечерней поверке в прошлой жизни. Развернувшись к строю, я на несколько секунд замер с открытым ртом.

Вот они, мои новые товарищи, с которыми я прошёл через 4 года напряжённой учёбы. Я уже стоял на этом месте и говорил те же слова, об удаче, дружбе, стране. И вот снова я говорю об этом. Удивительная штука жизнь! Особенно, когда она у тебя новая.

За нашим строем столпились родные и близкие, среди которых и моя Женя. Вижу, как она улыбается мне, в ожидании, когда я подойду к ней и поцелую. Вот именно сейчас, я вижу перед собой новую жизнь с ней и…

И чья-то рука меня дёргает за плечо.

— Родя, ну сними ручник. Продолжай, — сказал Макс.

Видать, свою фразу я ещё не закончил. Что ж, сделать это надо красиво. Как я умею!

— Знайте друзья, будь у меня ещё одна жизнь, я бы прожил её также, ничего не меняя. Слава Советским ВВС!

Поддержали мои слова громогласным «ура» и аплодисментами.

Прозвучали очередные слова от командиров, наш курс прошагал торжественным маршем и теперь было время пообщаться со своими близкими. Те, кто уже ночевали в городе, особо задерживаться не стали. Я же проводил Женю до КПП и сказал, что ночевать буду в казарме.

— Тебя не отпускаю, Серый? Уже можно и в самоход мне кажется уйти, — улыбнулся Виталик, когда мы прощались с ним на проходной.

— Хочу ещё немного вдохнуть запах портянок, хлорки и послушать храп, — сказал я, прижимая к себе Женю.

— Не думала, что буду ревновать его к казарме, — посмеялась она, поцеловав меня в щёку.

Женя вместе с Рыжовыми и Леночкой пошли по домам, а нам с Виталиком было о чём поговорить.

— Как я понял, ты проездом, так? — спросил я, когда мы шли к памятнику Су-7.

— Вроде того. Помнишь первый день? — спросил он, указывая на самолёт.

— Ага. Пижон Баля встречает на КПП, а Виталик Казанов «нукает» при каждом удобном случае, — улыбнулся я.

— Было такое, не спорю. Знаешь про Алексея?

— Видел его недавно, под ванной у Жени.

Виталик чуть не упал, споткнувшись об бордюр.

— Надеюсь, что всё выглядело вполне пристойно, и не было намёка, — поправил он у себя галстук.

— Да. Всё не то, чем кажется, ведь так говорят в вашей среде? — спросил я, намекая на новую работу Виталика.

— И не только так. Я знаю о вашей истории с Красновым. Кстати, буду работать под его началом.

— Прекрасно. Он, насколько я понимаю, хороший специалист?

— Опытный. Знаешь Серёга, мир наш становится сложнее. Бойкоты Олимпиады, война в Афганистане, руководство страны в преклонном возрасте… Что-то надвигается и мне не по себе от этого.

И не боится он мне об этом говорить. Да же сама мысль о старости партийных руководителей в голове Виталика может навредить ему. А может, в его конторе к чему-то готовятся?

— Ладно, с тобой только я могу порассуждать на такую тему, — сказал Казанов, обнимая меня. — Я рад за тебя. Всё получилось, Серый. Ты стал лётчиком.

— Это было моей целью, — сказал я, пожимая ему руку. — Будь внимательнее, Виталь, и не рискуй зря.

Пока я шёл по центральной аллее в голове, спокойно улеглись мысли о разговоре с Казановым, выветрились последние пары шампанского, но осталось огромной желание просто побыть ещё немного среди этих стен.

Вот эта прямая дорога, ведущая от КПП к штабу учебного полка и далее на сам аэродром. Сколько я по этой дороге прошёл и пробежал за эти годы, и за годы в прошлой жизни!

Высокие деревья, в жаркую погоду дающие спасительную тень на центральной аллее. Плакаты с изображением знаменитых выпускников в свете фонарей выглядят не менее красочно, чем днём. Так и хочется спеть песню «Вот и всё!», пускай она ещё только будет написана курсантами другого училища.

А тем временем, моё внимание привлекли несколько парней на плацу.

— Держи ровнее. Червень, твою мать! — крикнул один из них.

Похоже, что ребята пытаются соблюсти традицию и повесить на лопасти двигателя Ил-2 сапоги. Но и это ещё не всё. Бюсты героев тоже не остаются без внимания.

— Давай помогу, — подошёл я со спины к Костяну, который развешивал лётные планшеты каждому из знаменитых выпускников.

— Ага. Главное, не спалиться. Сегодня Брусков ответственный. Сказали, что пойдёт проверять по казармам, — сказал Костя, протягивая мне планшет. — Надо ещё Михалычу повесить.

Так Бардин намекнул мне, что нужно совершить этот акт, как его обычно величают, «традиционного безвредного вандализма» по отношению к бюсту Комарова.

— Ну, пошли, — сказал я, однако Костян затормозил.

— Чё-то не очень хочется. Может ты сам?

— Хорош трусить, товарищ лейтенант. Пять минут позора и всё. Не отчислят тебя. Только настроение может испортить этот…

— Брусков! — воскликнул Костян, прыгая в темноту под деревья.