Авиатор: назад в СССР 9

Своим тараном он сбил самолёт противника, но и сам погиб. Чуть позже Ефима Кривошеева за этот подвиг удостоят звания Герой Советского Союза посмертно.

— Не думал, что этот факт настолько известен. Откуда знаешь?

«Читал про вас книгу, Павел Степанович», — надо бы именно так ответить на этот вопрос. Вот только книг ещё не выходило про знаменитого главкома.

— Интересовался боями на Карельском фронте. В училище от преподавателя по военной истории услышал об этом эпизоде, — ответил я.

Не лучшее объяснение, но и Кутахов не особо собирался вдаваться в подробности моих знаний.

— Ты мне чем-то его напомнил. Тот, как и ты, целеустремлённый, резкий. Да и я такой же. Иначе бы не дошёл до главкома, — сказал Кутахов и надел очки для чтения. — Давай сюда свой рапорт.

Сработало? Похоже, что так и есть. Отдав бумагу главкому, он тут же на свободном месте размашистым почерком вывел свою положительную резолюцию.

— Циолковск, значит. В этом году набор экспериментальный. Поступить будет очень непросто. Я сам выходил с предложением к ЛИИ, и давал команду во Владимирск, чтобы отбор был жёстче. Готовься, Родин. Там тебя никто не пожалеет, — сказал Кутахов и протянул мне рапорт.

На нём большими буквами было выведено «Отправить установленным порядком. Ручаюсь, как за себя». И под этой фразой традиционное напутствие легендарного главкома — «Верю. Надеюсь. Кутахов.».

— Спасибо, товарищ главком! — обрадовался я и аккуратно стал убирать рапорт в портфель.

— Мигом в свой Осмон. Все документы на тебя там оформят, и в назначенное время получишь вызов на собеседование и вступительные испытания, — сказал Павел Степанович и подошёл ко мне ближе, сняв очки.

— Есть, товарищ главком.

— И больше под моим окном не лазить! Второй раз подобное тебе с рук не сойдёт, старлей, — сказал Кутахов и дважды стукнул меня в грудь. — Желаю удачи!

Стоит ли говорить, что в Осмон я летел буквально на крыльях… И не только пассажирского Ил-86, на который я сел, чтобы долететь до Ташкента. С такой резолюцией от главкома нашему начальнику Центра просто не хватит никакой политической воли, чтобы меня завернуть.

Но я уже предвкушал проблемы, которые могут у меня возникнуть на службе. Перепрыгивать через голову начальства — весьма не хорошо. А уж через генеральскую голову вдвойне плохо.

В отпуске я решил долго не отсиживаться. Выйдя на службу, на меня тут же налетели мои товарищи с расспросами.

— Серый, ты в президиум что ли, звонил? — удивился Марик, когда мы сидели в нашем классе. — Тут такое было! Кадровик Центра лично пришёл к Трефилычу и стал делать на тебя документы.

Гнётов был в курсе, что я собираюсь пойти на такие крайние меры. Но то, что у меня получится, в это он не верил.

— Иванова и меня вызывал Просвирнов на разговор, — качал головой врио командира эскадрильи.

— Что говорил? — спросил я.

— Крепкие выражения и сравнение с врагами убрать? — уточнил Гнётов.

— Само собой, — улыбнулся я.

— Тогда он нам ничего не сказал. Я потом долго от слюней утирался, — улыбнулся Григорий Максимович. — А вообще, теперь Родин, ты на одном уровне с западным капитализмом.

— Да. На крайних полётах Просвирнов на командно-диспетчерском пункте был. Отстранил от полётов половину лётного состава, — рассказал Марик. — Кроме меня, конечно, — выпятил он грудь вперёд.

— Естественно! Потому, что тебя отстранил я. Так, что давай-ка ты Барсов пошли ко мне. Зачёт по МиГ-29 сдавать заново будешь.

— Командир, ну давайте послушаем, как Серый в гости съездил к Кутахову. Это ж история покруче наших Афганских приключений будет, — начал упрашивать Григория Максимовича Марк, но тот был непреклонен.

Командиру полка Иванову я тоже доложился по прибытии из отпуска. В кабинете я застал Павла Егоровича за его «любимым» занятием — осмотром прилегающей территории через окно кабинета за папиросой «Казбека».

— Разрешите войти, товарищ полковник? — спросил я и командир махнул мне, приглашая в кабинет.

— Съездил? — спокойно спросил Иванов, на что я дал быстрый утвердительный ответ. — Прекрасно.

На этом командир закончил свою первую часть разговора. Далее он решил меня слегка взбодрить.

Сравнивал он меня не только с крупнорогатым скотом, но и с другими млекопитающими.

— Вух! Выговорился, — сказал Иванов, закончив свою последнюю реплику. — Теперь садись и слушай внимательно, — указал командир на стул за совещательным столом.

— Есть задание? — спросил я.

— Хм, задание! — усмехнулся Иванов. — Геморрой, размером с кулак, а не задание. Причём, если невыполним, нас отправят всех далеко и безвозвратно.

— Опять комиссия? Сколько уже можно⁈ — удивился я.

— Нет, не комиссия. Но лучше бы она. Там хоть знаешь, чего ожидать. А тут — полная неизвестность. И она очень многочисленна.

— Я слушаю. Что за задание? — спросил я.

А всё оказалось не таким уж и страшным! Просто через несколько дней, а именно после 1го мая, пребывает большая группа иностранных лётчиков. Кубинских подданных, если быть точным. Их программа подготовки включает в себя не только практику, но и теорию. Куда они готовятся, я понятия не имел.