Авиаторы

Темнота вокруг была бескрайней. Лунный свет пронизывал ночь, раздвигая ее до размеров вселенной, и близкая дорога казалась недосягаемой. Ночные тени и пятна лунного света сплетались в причудливый лабиринт, кружили голову, затягивали. Чтобы не сгинуть в нем бесследно я снова опустился на землю рядом с Агатой.

Меня била дрожь. Я обхватил колени и раскачиваясь вперед и назад уставился в пространство.

– Что меня ждет? Агата? Что?! Во что я вляпался?!

– Мне жаль, Йорик, – слышался голос Агаты откуда-то издалека. – Я пыталась помочь, но ты не слышал.

– Постой, – бормотал я. – Когда я говорил с Цыган… с Виктор Иванычем, тогда, у самолета… ты же была там! И сама мне кивала, чтобы я летел. Еще улыбалась… И после полета просила остаться…

Ночь вздохнула.

– Йорик. Если бы ты хоть немного бы наблюдательнее, то увидел бы, что я не кивала, а… прости… мотала головой, чтобы ты не лез в самолет, а уносил ноги подобру-поздорову. И не улыбалась, а шептала: «Уходи». Но, по губам ты не прочел, а действовать более открыто… зная, что со мной будет, если они догадаются… Хотя, по большому счету, это не важно. Потому что ты сам напросился. Сам предложил помощь. Сам сказал, что он может тобой распоряжаться. И Цыган принял твое предложение. Он с самого начала заметил тебя, и весь день наблюдал.

Агата помолчала.

– Перед крайним вашим полетом Цыган просто ломал комедию. Он хотел убедиться окончательно, – и убедился.

– Но зачем ты не дала мне уйти потом? – Допытывался я. – Зачем остановила?

– Потому что было уже поздно, – вздохнула Агата, словно бы разъясняя урок нерадивому ученику. – Если бы ты попытался уйти тогда, это плохо закончилось бы.

Теперь я прозрел.

Конечно! Группа людей, появляющаяся неизвестно откуда, бесплатно катающая публику и исчезающая на следующий день… Полеты вне очереди… Разговоры по душам… Это же вербовка! И я, сам того не понимая, завербовался.

«Было четверо… стало трое… потом снова четверо…» Я – четвёртый, которого они потеряли. А может, пустили в расход…

– Но – что же это за дело, Агата? – Спросил я, обмирая. – Для чего я им нужен?

– Этого я не могу тебе сказать, – отрезала Агата. – В свое время ты все узнаешь. – И добавила: «Все, что тебе следует знать».

Сомнений не оставалось. Я связался с серьезными людьми, и так просто теперь не отделаться. Да-да. Мне крышка.

Я повернулся к Агате. Глаза ее пылали голубым огнем.

– Это – конец? – Спросил я.

– Это конец, – прозвучало в ответ.

Тьма разливалась, и только глаза эти плыли во тьме, то приближаясь, то удаляясь, но всегда оставаясь на месте.

– Господи… – прошептал я. – Что же делать?

– Ждать, – сказала Агата. – Смириться и ждать неизбежного. И добавила тихо: «Мне жаль, что так вышло».

Я был в отчаянии.

– Не может быть… бежать…! скорее бежать!

– Не выйдет, – ответили глаза волнами света. – Пока ты крутил бочки с Цыганом, Аркадий зарекрутил сонм бомжей с пустыря, должных не спускать с тебя глаз. Они «пасли» тебя весь вечер. Они и теперь следят. Поэтому старики и отпустили тебя от костра. Погулять напоследок. Но бомжи сделают все, как им было велено, если ты вздумаешь удрать.

Я оглянулся на прибрежные кусты и действительно понял; в кустах – бомжи, и у каждого с собой нож, карманная граната и удавка.

Я был обречен.

Луна померкла и липкий холод опустился на лицо. Мне показалось, я теряю сознание.

И я такая же. – Голос Агаты пробивался сквозь черный шум, поднявшийся в ушах. – Меня выбрали, заманили, пообещали золотые горы, но обманули и скоро утилизируют. А потом и тебя, когда придет время. Мы ничего не значим, Йорик. Здесь мы никто…

В этот момент все, что было мне дорого, возникло перед мысленным взором чрезвычайно отчетливо: мой дом, клены, хрустальная сова… Неужели этого никогда не будет? Неужели – и это самое непостижимое – не будет меня? Неужели меня… такого… который… сова… клены… дом… Утилизируют?

Я растерянно огляделся.

Броситься на дорогу. Остановить первую встречную машину… добраться до полицейского участка… нас спасут…

– Агата, милая… нас спасут…!

– Не спасут, – набатом гудело в голове.

– Не спасут, – шептала река.

– Не спасут, – доносилось из прибрежных кустов. – Не по воздуху же вы улетите…

– Послушай, —сказала Агата и взяла меня за локоть, – нам конец. Но если это неизбежно… зачем ждать?

Я уставился на нее белыми от ужаса глазами.

Гроза приближалась. Уже веяло свежестью и раскаты грома мягко перекатывались где-то за Михайловкой.

– Спастись нельзя, – говорила Агата, – но мы могли бы попробовать.

– Что?! – Воскликнул я и тоже схватил ее за локоть.

– Улететь.

– Улететь?!

– Если и есть шанс, – отвечала Агата, – то это он. – И, видя мое недоумение, пояснила: «Самой мне не справиться. У меня паталогический страх взлетов. Как пассажир я еще могу, но самостоятельно…

– Но я ведь ни разу не взлетал сам! – Отчаянно шептал я. – Никогда!

– И что же?! – Шептала Агата в ответ.

Ее лицо оказалось прямо перед моим лицом: «Что? Ждать, пока нас уберут? Или все-же попытаться? Даже если мы разобьемся…»

Я дрожал. Я задыхался.