«Авиация и Время» 1996 № 03 (17)

Время удара по приграничным аэродромам было определено немцами одно и то же для всего фронта: 3 ч 15 мин. Авиачасти, базировавшиеся дальше к Западу, выделили по несколько наиболее подготовленных экипажей, которые стартовали еще в темноте, а из Восточной Пруссии самолеты взлетали, когда уже рассвело. В плане согласованного удара по советским авиабазам было сделано одно исключение: тяжелые истребители Bf 110 из 5-го отряда ZG26, возглавляемые капитаном Т.Розивалем, уже в 2 ч 50 мин пересекли границу и через 5 мин сбросили бомбы на аэродром Алитус. Из немецкого отчета следует, что эта атака не дала особого эффекта, но вызвала беспорядок и суматоху. На этом аэродроме базировались лишь несколько истребителей 15-го и 31-го ИАП 8-й смешанной авиадивизии ПрибОВО, которые первыми приняли удар в советских ВВС. К полудню 22 июня вражескими самолетами были атакованы 9 аэродромов этого округа, а к вечеру - до 11.

Налеты осуществлялись эшелонированно, небольшими группами самолетов в течение всего дня. Многие передовые аэродромы подвергались атакам по 6-7 раз. Формально против 1211 самолетов ПрибОВО действовали 675 самолетов 1-го воздушного флота, из которых более четырехсот входили в 1-й авиакорпус. Но наибольшие потери причинили здесь советским авиаторам экипажи 8-го авиакорпуса.

Вот как описывали эти события немецкие летчики в своих отчетах. Капитан О.Кац (O.Kath) из штабного звена JG54 писал, что во время первого удара в его задачу входило блокирование аэродрома Ковно (Каунас). В то время, как бомбардировщики уничтожали якобы стоявшие там рядами СБ и ДБ-3, истребители сопровождения Bf 109 принимали участие в штурмовке, уничтожая те немногие советские самолеты, которые смогли взлететь. [11] (Заметим, что на самом деле на аэродроме Ковно, занятом 8-й САД, 22 июня находился лишь один двухмоторный СБ, остальные машины были одномоторными). Капитан М. фон Коссарт (М. von Cossart) из эскадры KG1 “Гинденбург" отмечал, что при первой атаке Ju 88 бомбили совершенно незамаскированные самолеты, стоявшие как на параде на краю аэродрома Либавы (Лиепая). Сопротивление оказал единственный зенитный пулемет, установленный на кромке взлетной полосы, но он не причинил никакого вреда. По утверждению фон Коссарта, немецкие радисты перехватили передачу открытым текстом: “Нечем прикрыть с воздуха. Наш истребительный полк (речь идет о 148-м ИАП - авт.) погиб под бомбами”. [11]

В журнале боевых действий советской 27-й армии этот налет описан следующим образом: "В 4 часа утра 7 самолетов противника бомбили аэродром в Либаве. 4 самолета уничтожены на земле, ранены 3 красноармейца. Один самолет противника сделал вынужденную посадку в лесу поблизости, а 6 ушли обратно". [12]

Обратимся к мемуарам А.Г.Рытова, в то время замполита 6-й смешанной авиадивизии, входившей в ПрибОВО. Он вспоминал, что приказ о рассредоточении самолетов по полевым аэродромам и маскировке поступил накануне 22 июня. “Но было уже слишком поздно... На рассвете... Иван Логинович (И.Л.Федоров, командир 6-й САД - авт.) разговаривал по телефону с командиром 148-го истребительного полка майором Зайцевым. Я понял, что там произошло что-то серьезное. Он сказал:

- Аэродром и порт в Либаве подверглись бомбежке. Сожжено несколько самолетов.

- Когда это произошло?

- В 3 часа 57 минут. И еще... Зайцев доложил, что немцы выбросили десант... (Десанты выбрасывались с Ju 52 106-й авиагруппы особого назначения (KGrzbV 106) - авт).

Bf 109F-2 из Stab.II./JG 54 рядом с И-16 на захваченном советском аэродроме в Прибалтике

Сбитый над Балтикой Bf 109Е-4 из III./JG 54

После атаки советского аэродрома истребителями из JG 53.

Разгромленный советский аэродром в Прибалтике. Обломки И-16 и СБ

В штаб вошел офицер оперативного отдела с только что полученной радиограммой. Мы буквально впились в нее глазами, однако нового в ней ничего не было: на провокации не поддаваться, одиночные немецкие самолеты не сбивать.

Прилетев в Либаву, я застал невеселую картину. Аэродром рябил воронками, некоторые самолеты еще продолжали тлеть. Над ангарами стлался дым, пламя дожирало и остатки склада горюче-смазочных материалов.

Раздался сигнал тревоги, и истребители пошли на взлет.

- Сколько же будем играть в кошки-мышки? - спросил Зайцев, когда мы вылезли из щели. - Смотрите, что они, гады, наделали, - обвел он рукой дымящееся поле аэродрома. - Нас бомбят, мы кровью умываемся, а их не тронь.

- Потерпи, Зайцев, приказа нет, - уговаривал я командира полка, хотя у самого все кипело внутри от негодования. “Юнкерсы” начали сбрасывать фугасные и зажигательные бомбы. Нет, это не провокация, а самая настоящая война!...

Вернувшись в штаб, я доложил обстановку и услышал в ответ: