Ависийская роза (СИ)

Выдерживать его взгляд стало невыносимо. «Бежать, прочь отсюда», - колотилось в висках вместе с пульсом. Льер резко вскочила, стул с грохотом опрокинулся на пол, а она развернулась и бросилась к двери, задыхаясь, захлебываясь в слезах. Прочь отсюда, прочь, только бы не видеть его, не слышать этот мертвый, опустевший для нее голос.

И когда сильная рука резко перехватила ее за талию, Льер сопротивлялась. Извернулась змеей, но была снова крепко схвачена, прижата к жесткому телу.

- Льер! - он крепко держал ее лицо в руках, - посмотри на меня, ну?

- Н-не могу-у-у, - вырвалось вместе с рыданием, - как ты мог?!! Я... тебе верила!

- Я объяснил, как, объяснил, почему,  - жестко ответил Шедар, - посмотри на меня, Льер. Это все тот же я, что и тогда. И я не лгал, никогда не лгал... о том, что чувствовал по отношению к тебе. Точно так же, как не лгу и сейчас. Неужели для тебя это ничего больше не значит? Смотри мне в глаза, Льер. И говори правду.

Она подчинилась. Ее колотил озноб, боль разливалась по телу, но вместе с тем... медленно, беспощадно, внизу живота скручивалась обжигающая спираль.

- Значило, всегда значило, - прошептала она, не отрываясь глядя в темные глаза короля Шедара. Они были темными, как горький кофе, и так же обжигали.

- Так не беги от меня, не отталкивай, - прошептал он. Дыхание с хрипом вырывалось из его губ, таких безумно-желанных, дарящих наслаждение на грани страдания.

Это было одновременно и горько, и сладко. До пресловутых бабочек в животе, до тихого стона оттого, что он так плотно прижимал ее к себе. До совершенно животного желания содрать с него рубашку и оставить ногтями борозды на гладкой коже, а потом отдать всю себя и стать единым целым,  и сгореть, и возродиться из пепла...

И Льер не выдержала. Она впилась ногтями в его плечи и, приподнявшись на цыпочки, укусила за губу.

- Это тебе за то, что обманывал, - выдохнула хрипло и облизнула солоноватую каплю крови.

Комната смазалась вбок, когда Шедар подхватил ее на руки. Потом со стола с печальным звоном покатились чашки и тарелки. Льер откинулась назад, обхватывая его руками за шею, притягивая к себе ближе. Словно в горячечном бреду она ощущала, как комкаются атласные юбки, как с треском рвутся шелковые панталоны.

- Да, пожалуйста, - простонала, окончательно теряясь в обжигающем вихре.

Ее трясло, как в лихорадке. Все, чего она хотела - сейчас и здесь, грубо. Чтоб заклеймил собой и сделал своей уже навсегда.

Они даже не целовались, это куда больше походило на укусы, жалящие и подстегивающие тот огонь, в котором горели они оба. Потом Шедар на мгновение отстранился, тяжело дыша, посмотрел ей в глаза.

- Ты - моя, - жестко сказал он, - запомни. Моя.

- Твоя, - эхом откликнулась Льер, оплетая его ногами, - навсегда... только твоя. Я тебя люблю.

Конец.