Авое, Тифлис

Вдруг, Анна, подойдя к кастрюле с варящимся лобио, схватилась за голову. Из кастрюли вытекала обильная, белая, пена.— "Арсен джан, что я наделала!",— взмолилась бедная женщина. — "Я же посыпала лобио содой, что стоит в пачке на кухне рядом с солью! Хорошо, что еще вовремя спохватилась, а то, представляешь, чем бы я угостила нашего Анушавана!". Времени до прихода гостья оставалось немного, но Вагаршак успел сбегать на Солдатский базар и купить заново все припасы, а Анна успела заново сварить тот же обед, только уже с солью. Встреча с гостем прошла тепло и весело. Вагаршак был в ударе и Артем Иванович с наслаждением слушал его тосты, рассказы, шутки. Он очень соскучился по настоящему, теплому, кавказскому застолью. Сам он был человек скромный, простой, теплый, улыбчивый. Вел себя и одевался, чрезвычайно просто. Не зная его, трудно было предположить, что это один из ведущих авиаконструкторов великой страны.

Ашхэн, Артем Микояны и Зарик. 1930-е годы. Публикуется впервые.

Сосед — папаша Аршак, статный, красивый, встречавший Артема Микояна на балконе и нарядившись по этому поводу во все лучшее из своего гардероба — темный костюм с жилетом с закрепленной на его пуговице золотой цепочкой с часами в карманчике, в цилиндре и тростью в руках, был искренне удивлен, увидев авиаконструктора в самой простой и скромной одежде. Не сумев скрыть своего удивления по этому поводу, после обмена приветствиями, он простодушно изрек:

"Дорогой Артем Иванович, со стороны, наверное, такое впечатление, что Министр — я, а не Вы!" — Он всех называл Министром, кто занимал какое-либо высокое положение в обществе. Артем Иванович широко улыбнулся и тепло, взяв за руку папашу Аршака, ответил:— "Варпет джан, мы гордимся делами, а не одеждой". Папаша Аршак всегда вспоминал эту фразу, сказанную человеком, любящим свою Родину, свой народ и много ему отдавшим.

— Вагаршак уже давно был во власти города, где сам Бог велел жить с надеждой и верой. Город, где жили люди не только разной национальности, но различных вероисповеданий^[7]. Здесь царила одна Вера — вера в Человека, человеколюбие. Им было пропитано все. Человеческие отношения были пропитаны верой и любовью к ближнему. А сам город был храмом, где на каждом шагу проявлялась Божья воля. Его жители не только в церквях, с зажженной свечой перед образом, но и повсеместно и ежедневно, со стаканом вина в руках, сами того не ведая, воздавали хвалу Господу. И Господь принимал ее. Кутежи и увеселения в Тифлисе не были богонеугодными излишествами. Вагаршак неплохо вжился в этот город, усвоил его обычаи и нравы. Говор его стал мало отличаться от городского, и он легко находил общий язык со всеми. Усвоил русскую и грузинскую речь. И город его принял. Он сдружился с родственниками Анны, сослуживцами, соседями. Особо сблизился он с сыном папаши Аршака — Гагиком, своим ровесником. Гагик родился в Тифлисе после того, как его отец переселился туда из Средней Азии, где у него были собственные бани. В Тифлисе Аршак занялся портняжным ремеслом — шил на заказ дорогие костюмы. Он был ровесником Арсена и приходился ему дальним родственником. И жили их семье рядом, через стенку, на одном балконе. У него были две дочери и сын — Гагик. Гагику нравилась неуемная энергия, фантазия, простота в общении, незлопамятность Вагаршака. Нравился его своеобразный юмор. Но оставалось одно, очень важное положение, которым юноше надо было овладеть, чтоб стать настоящим тифлисцем, — это понять и принять тифлисское застолье.

Застолье

— Как-то Гагик пригласил Вагаршака на свой день рождения. Собралось много гостей, все веселились, произносили красивые тосты, пели. Каждый старался показать, на что горазд. Только Вагаршак скромно сидел за столом, и внимательно слушал. — "Какие все умные, образованные" — думал он,— "а что умею я?". И тут, во время этих раздумий, кто-то из гостей, обращаясь к нему, спросил: — "А ты, молодой человек, почему не участвуешь в нашем веселье? Давай, и ты скажи тост, прочти стих или спой нам что-нибудь".— У юноши от страха душа ушла в пятки. Что он мог им сказать или показать? От стыда он готов был провалиться сквозь землю. Но выручил один из друзей Гагика, ответив за Вагаршака: — "Да оставьте его в покое. А если хотите узнать на что он способен, сходите завтра к нему в парикмахерскую — он вас побреет и острижет — это его дело, а наше дело — пить и веселиться!"

Худ. Оскар Шмерлинг. Тифлисский кутеж.

— Слова эти глубоко ранили сердце юноши и заставили призадуматься.