Авраам Линкольн

«Я была маленькой девочкой лет десяти, когда мы услышали, что Линкольн собирается освободить ниггеров. Наша миссис сказала, что ничего подобного не будет. Потом солдат-янки сообщил кому-то, что Линкольн подписал „мансипацию“. Это было зимой, по ночам стояли сильные холода, но все начали собираться уходить. Никому не было дела до миссис — все уходили к Армии Союза. И всю ночь ниггеры танцевали и пели прямо на холоде. На следующее утро, на рассвете, мы все тронулись в путь, взгромоздив на спины одеяла, одежду, горшки и сковородки, кур, потому что миссис сказала, что нам нельзя забрать лошадей или повозки. И когда солнце показалось из-за деревьев, ниггеры начали петь:

Солнце, ты остаёшься здесь, а я ухожу,
Солнце, ты остаёшься здесь, а я ухожу,
Прощай, прощай, не скорби обо мне,
Даже с тобой я не поменяюсь местами,
Прощай, прощай, не скорби обо мне,
Ведь ты остаёшься здесь, а я ухожу»^{588}

.

Убежало даже несколько рабов из прислуги президента Конфедерации Джефферсона Дэвиса^{589}. Всего же число бросивших хозяев рабов составляло к концу войны не менее полумиллиона, а то и до 750 тысяч человек (из трёх с половиной миллионов)^{590}.

Более того, после совещания с Кабинетом Линкольн внёс в окончательный текст прокламации весьма существенную поправку. Теперь после знакомых слов «я призываю упомянутых лиц воздерживаться от какого-либо насилия, не вызываемого необходимостью самообороны, и рекомендую во всех разрешённых им случаях честно трудиться, получая за это приемлемую заработную плату» стоял решительный призыв:

«Заявляю и сообщаю, что указанные лица, находящиеся в хорошей физической форме, будут приниматься на военную службу Соединённых Штатов для пополнения гарнизонов фортов, военных позиций постов и иных пунктов и экипажей военных судов всех категорий, принадлежащих к указанной выше службе».

Война белых становилась и войной чернокожих. Позже Линкольн прокомментировал своё решение: «Насколько чернокожие солдаты укрепляют наши силы, настолько же они одновременно ослабляют неприятельские»^{591}. Уже к середине 1863 года первые негритянские полки доказали свою боеспособность. К концу войны на службе в армии и на флоте Соединённых Штатов состояло около двухсот тысяч негров, из них более половины были из южных штатов; ещё столько же было занято в службах обеспечения (санитары, погонщики, повара и т. п.). Конфедерация была поставлена перед выбором: смириться с «утечкой» рабов к федералам или создать и отправить в бой собственные негритянские полки. Последнее означало своими руками выкорчевать «краеугольный камень» рабовладельческой идеологии, признать право «неполноценной» расы на свободу («Если из невольников получатся хорошие солдаты, то вся наша теория о рабстве неверна»). Выстраивался порочный круг: Конфедерация боролась за независимость ради сохранения рабовладения, но для достижения независимости должна была рабовладением пожертвовать^{592}.