Авраам Линкольн

Дэвис был крупной фигурой в юридических кругах штата, в том числе и в прямом смысле слова. Он весил больше 120 килограммов и был настолько объёмен, что в спальных комнатах иллинойсских таверн ему выделяли отдельную кровать, поскольку никто из коллег рядом не поместился бы. Объезд округа Дэвис совершал единственным седоком брички, которую тянули две крепкие лошади (одна бы не справилась). Однако как судья и как неформальный лидер компании «бродячих юристов» Дэвис пользовался непререкаемым авторитетом.

Только монументальный Дэвис и долговязый Линкольн (контрастная пара) объезжали 500-мильный круг целиком: первый — по обязанности, второй — по желанию. Они придерживались схожих политических взглядов, ночевали в одних комнатах, ели за одним столом, грелись у одного очага, провели бесчисленные часы на одних судебных заседаниях, а потому сблизились, стали ценить друг друга. Позже Дэвис вспоминал: «Мне посчастливилось дружить с Линкольном более двадцати лет»^{246}. При всём этом никто никогда не мог обвинить Дэвиса в предвзятости; подсчитано, что при председательстве в суде Дэвиса соотношение выигранных и проигранных Линкольном дел не выходит за рамки его общей статистики.

Дела эти, особенно в первой половине 1850-х годов, были в массе по-прежнему незначительными. «Как странно теперь осознавать, — писал через тридцать с лишним лет Генри Уитни, — что в то ещё недавнее, но немудрёное время всё внимание мистера Линкольна должно было быть поглощено мелкими ссорами и склоками, вспыхивавшими между соседями по пустякам; что ему приходилось занимать свой великий ум попытками вычислить, кому же принадлежит выводок поросят или кто виновен в том, что овцы запаршивели…»^{247}

Но были у Линкольна и дела, которые запомнились надолго.

Защита 25-летнего Уильяма Армстронга, обвинённого в убийстве, стала одной из самых знаменитых в карьере адвоката Линкольна. Она легла в основу известной киноистории об «адвокате из прерий» — вышедшего в 1939 году фильма «Молодой мистер Линкольн», претендовавшего на «Оскар» за лучший сюжет. В фильме, правда, дело перенесено во вторую половину 1830-х годов, тогда как в реальности судебное разбирательство проходило в мае 1858-го.

Уильям был заурядным сельским парнем, легкомысленным, любителем выпить, но он был сыном давнего нью-салемского приятеля Линкольна Джона Армстронга, умершего незадолго до трагедии. Молодого человека обвинили в том, что во время пьяной ссоры и драки он ударил некоего Джеймса Мецкера подобием кистеня прямо в глаз, чем нанёс «несовместимые с жизнью» телесные повреждения, от которых тот через три дня скончался. Уильям, как ни отпирался от таких обвинений, ничего не мог доказать, потому что против него свидетельствовал очевидец, который хорошо рассмотрел сцену с расстояния 150 футов. На вопросы, как же он рассмотрел детали в 11 часов вечера и с такого расстояния, свидетель упрямо повторял, что всё прекрасно видел под ярким лунным светом.

В решающий день суда Линкольн пообещал безутешной матери Уильяма, что к вечеру сын её будет оправдан. Он начал речь с того, что растрогал судей воспоминаниями: он говорил, что когда-то сам был юн, беден и не имел друзей, а супруги Армстронги дали ему кров, еду, одежду, и их дом стал его домом… Так он пробудил в суде и присяжных сочувствие к вдове своего давнего друга, матери обвиняемого.

Но самое главное — Авраам Линкольн несколько раз заставил свидетеля повторить на разные лады, что тот всё видел, потому что ярко светила полная луна. После этого адвокат поднял над головой астрономический календарь, из которого стало ясно, что в час драки луна была за горизонтом и не могла освещать место преступления (к тому же была не полной, а тонким серпом). Затем Линкольн представил доказательство, что фигурировавший в обвинении кистень принадлежал другому человеку и тот никому его не передавал. В довершение последовало заключение врача, из которого было ясно, что умер несчастный Мецкер от удара затылком: после драки он ещё был в состоянии вернуться домой верхом, но поскольку был сильно пьян, то по дороге пару раз падал с лошади.

Вдова Джона Армстронга спросила Авраама после суда, сколько должна ему за спасение сына. «Послушай, Ханна, я не возьму с тебя ни цента, и если я ещё что-то могу для тебя сделать, я сделаю охотно и без всякой платы»^{248}.

История вошла в фольклор американского Запада под названием «Календарное дело». Современные американские школьники разыгрывают на её основе самодеятельные сценки «Линкольн в суде». А тогда, в 1850-е, газеты стали писать о Линкольне как о «главном профессионале штата»; возможно, «найдутся равные, но лучших отыскать нелегко»^{249}.