Аврора Флойд

Прежде чем кончился день, последовавший за днем приезда Тольбота в Меллишский Парк, сыщик посетил уже каждого портного в северной столице скачек, но не мог найти никаких следов мастера Кросби, в Бирмингеме. Медных пуговиц на жилете не любят предводители моды в настоящее время, и мистер Гримстон нашел почти все сорта пуговиц на жилетах, которые он рассматривал, кроме того особенного сорта, образчик которого, запачканный кровью, носил он в своем кармане.

Он возвращался в гостиницу, в которой он остановился и где слыл путешествующим приказчиком по части крахмала и конфет, усталый от целого дня бесполезного труда, когда его привлек вид готовых жилетов, грациозно развешанных в окне донкэстерского заимодавца под заклад, в аристократическом окне которого красовались серебряные ложки, картины, сапоги и башмаки, сомнительные кольца и тому подобное.

Гримстон остановился прямо перед дверью заимодавца.

— Если у этого человека есть жилеты, — пробормотал он сквозь зубы, — я взгляну на них.

Он вошел в лавку с небрежным видом и спросил хозяина, нет ли у него дешевых жилетов.

Разумеется, у хозяина было все желаемое в этом роде, и он принес с полдюжины жилетов мистеру Джозефу Гримстону.

Сыщик рассмотрел множество жилетов, но без удовлетворительного результата.

— У вас нет жилета с медными пуговицами? — спросил он наконец.

Хозяин покачал головой.

— Медных пуговиц теперь не носят, — сказал он, — но, постойте, кажется, у меня есть. Я достал их необыкновенно дешево от приказчика бирмингэмского дома, который был здесь на сентябрьских скачках три года тому назад, проигрался ужасно на закладах и оставил у меня кучу своих вещей.

Гримстон навострил уши, услышав о Бирмингэме. Торговец удалился еще раз в таинственный уголок позади своей лавки и после довольно значительного времени успел найти, что нужно. Он принес еще кучу жилетов очень пестрых и самого пошлого вида.

— Вот они, — сказал он, — у меня была их дюжина, а теперь осталось только пять.

Гримстон взял один жилет пунцовый клетчатый и рассматривал его при свете газа. Да, цель его дневных трудов была наконец достигнута. На медных пуговицах было вырезано «Кросби, Бирмингэм».

— У вас осталось из дюжины только пять, стало быть, вы продали семь?

— Продал.

— Можете вы вспомнить, кому вы их продали?

Торговец задумчиво почесал в голове.

— Кажется, я продал их рабочим на фабрике, сказал он, — они получают жалованье через каждые две недели и приходят сюда по субботам покупать то то, то другое. Я знаю, что я продал четыре или пять таким образом.

— Но не можете ли вспомнить, не продавали ли вы еще кому-нибудь другому, — допытывался сыщик. — Я спрашиваю не из любопытства. Подумайте хорошенько — вспомните. Не может быть, чтобы вы продали все семь рабочим.

— Теперь помню, — отвечал торговец после некоторого молчания, — я продал один, красный с разводами, Джозефу, пекарю в ближней улице, а другой, с желтыми полосами по коричневой земле, главному садовнику в Меллишском Парке.

Лицо мистера Джозефа Гримстона вспыхнуло. День трудов его не был потерян. Он привел пуговицы Кросби бирмингэмского очень близко к тому пункту, к которому он желал их привести.

— Вы, верно, можете сказать мне, как зовут этого садовника? — спросил он.

— Да, его зовут Даусон. Он из Донкэстера; я с ним знаком с детства. Я не вспомнил бы, может быть, что продал ему жилет, потому что этому прошло уже года полтора, да он остановился поболтать со мною и с моей женой в тот вечер, как купил его.

Гримстон не долго оставался в лавке. Его интерес к жилетам, очевидно, исчез. Он купил пару подержаных шелковых носовых платков, без сомнения, из вежливости, а потом простился с торговцем.

Было около девяти часов, но сыщик только остановился в гостинице для того, чтобы съесть кусок бифштекса и выпить кружку эля, а потом отправился в Меллишский Парк пешком. Он поставил себе за правило не привлекать на себя внимания и предпочитал утомительную прогулку пешком, рискуя нанимать экипаж, который мог обратить на него внимание.

Тольбот и Джон целый день ждали сыщика и с радостью встретили его, когда он явился в одиннадцатом часу. Его ввели в комнату Джона в этот вечер; там оба джентльмена курили и разговаривали после того, как Аврора и Люси ушли спать. Мистрисс Меллиш имела нужду в отдохновении и могла теперь спать спокойно, потому что мрачная тень между нею и мужем исчезла навсегда, и она не могла бояться никакой опасности, никакого горя теперь, когда была уверена в его любви.

Джон с нетерпением поднял глаза, когда мистер Гримстон за слугою вошел в комнату; но предостерегающий взгляд Тольбота Бёльстрода остановил его пылкое нетерпение, и он подождал пока дверь затворилась прежде чем сказал:

— Ну, Гримстон, какие известия?

— Ну, сэр, потрудился я сегодня, — серьезно отвечал сыщик, — и, может быть, некоторым из вас, господа — так как вы не принадлежите к нашей профессии — не кажется, чтобы я сделал многое, а я думаю, сэр, что я напал на след, напал на след.

— Слава Богу! — с благоговением прошептал Тольбот Бёльстрод.

Он бросил свою сигару и стал у камина.