Аврора на теплоходе

— Да, — сказал папа. — И еды у нас осталось только на один раз. Так что встаёт вопрос: где бы нам раздобыть ещё?

Бабушка Уле-Александра уже отошла к крайним скалам и забрасывала лесу с блесной, а Кнут стал искать ракушки.

— Я хорошо вижу вдаль, — вдруг сказала бабушка. — Вон там растёт что-то серое. Здесь светит солнце, но я уже мёрзну.

— Это идёт туман, — объяснила Аврора, превратившаяся вдруг из тириллтопенской девочки в фабельвикскую.

— Туман, — повторила папина мама. — Это в самом деле туман. Надеюсь, он так и останется там, в море, и не придёт сюда.

Однако туман не проявил к её пожеланиям никакого почтения. Он всё приближался и приближался, и скоро за ближайшим к ним островком они уже ничего не видели, а под конец в нём скрылся и сам островок. Теперь они едва различали друг друга и даже не видели бабушку Уле-Александра, пока она вдруг среди них не появилась.

— Я едва тут не потерялась, — сказала она.

Все задумались.

— Я вот сижу здесь, — сказала бабушка, — но не знаю, знают ли об этом другие?

— Может, хозяин бота до сих пор блуждает в тумане, — сказала папина мама, — и никто не знает, где мы сейчас находимся?

— Ничего подобного, — успокоила их жена судьи. — Кое-кто на Рёсте видел, как мы оттуда уходили.

— Да, но они не знают, что мы именно здесь, — сказала Лужица.

— Нет, не знают, — согласился папа. — Но смотрите, смотрите, я вас ещё вижу.

— И это единственное, что ты видишь, — сказала папина мама. И она говорила правду, туман словно наплывал на них и прятал от их глаз всё.

— Ой! — воскликнула Аврора. — Я кое-что придумала.

Она вскочила и достала из сумки свою ручную сирену.

— Сейчас я подую, — сказала она. Аврора подула в сирену, а потом сделала паузу и подула снова, потом замерла и прислушалась: ей отвечала другая сирена.

Чуть позже кто-то окликнул их:

— Эй, там!

И они услышали гул мотора. Потом они услышали звук вёсел и увидели выплывшую из тумана к острову лёгкую лодку.

— Поздравляю, — похвалил их человек в лодке, — кто-то из вас догадался взять с собой сирену!

— Это я, — сказала Аврора.

— Не будь её, не знаю, нашёл ли бы я вас в тумане… Он плотный, как каша.

— А как же вы попали сюда? — спросила бабушка Уле-Александра.

— Я всё пытался найти дорогу, — сказал рыбак, — ну и потом пошёл в одном направлении.

— Как вы думаете, а мы найдём дорогу, когда поплывём отсюда? — спросила бабушка Уле-Александра.

— Подождём немного, туман рассеется.

И в самом деле, туман рассеялся, и во второй половине дня волнение немного усилилось, но они добрались до Рёста. А там они со всеми их чемоданами сели на катер и отправились на нём, совершавшем регулярные рейсы зимой и летом, в шторм и штиль, дальше.

Кружок шитья в полном составе сошёл в Будё, а оттуда поездом отправился домой, по какому случаю бабушка сказала:

— Ну вот, хватит с нас морской жизни. Хотя лично мне будет её не хватать.

Аврора, мама, папа, Сократ, Стокфиссо, Кнут и жена судьи отправились домой в Фабельвик. Кнут остался там на всё лето, а дядя Бранде, Аннет и близнецы отправились обратно рейсовым теплоходом, что было очень удобно: теплоход укачивал близнецов всю дорогу. А когда Кнут наконец отправился домой, ему не было нужды ехать автостопом, он заработал деньги, помогая по хозяйству в усадьбе судьи, и полетел домой на реактивном лайнере. Нюсси, как и обещала, на обратном пути домой заехала в усадьбу судьи и провела с Авророй целый день, но больше в усадьбе гостей не ждали, и однажды утром Юханна села напротив дома и спросила:

— У вас сегодня гости?

— Нет, — сказала Аврора.

И Юханна ответила:

— Это хорошо.

Осенний танец

Жил-был на свете жёлтый листочек. Он держался на ветке, ветка росла на дереве, дерево росло в саду, сад располагался перед домом в усадьбе судьи, а усадьба судьи располагалась в Фабельвике.

Жёлтый листочек не был на свете одним-единственным, их было множество, жёлтых листочков и ещё почти красных: многие из них висели на ветках и под лёгким ветерком трепетали. Хотя кое-какие из них падали, ведь стояла осень, и они знали, что дерево отпускает их по своей воле. Оно думало о другом, о главном. Скоро наступят зима и холод, и тогда главное — сохранять внутри добрые соки и прятать их в корнях, чтобы холод не добрался до них и не превратил их в лёд.

Когда в листья не поступает влага, они высыхают, становятся жёлтыми и красными и очень на вид красивыми. И вот тогда они начинают свой осенний танец.

Аврора стояла и смотрела на жёлтый листок, тот, что был готов оторваться. Ветер по-настоящему за него взялся, но листок всё крепился, он словно хотел сказать: «Не сейчас ещё, пока не сейчас».

И тогда ветер обиделся, отступил и поговорил с другими порывами, и сначала они все затихли, словно затевали что-то недоброе, а потом с шумом изо всех сил набросились на деревья. Деревья под их напором сгибались и трепетали, а жёлтый листочек ещё держался, но дрожал всё чаще и чаще, а потом сдался полностью и окончательно, но не упал, нет, он взвился вверх и затанцевал со множеством жёлтых и красных листьев.