Аврора

Наступило время так называемого безвластия, когда настоящего Президента нет, а выборы нового еще не состоялись. Есть какая-то фигура исполняющего обязанности президента, а на самом деле — безотцовщина, политический коллапс, хаос. И в это время, просто так по протоколу сложилось, — проект грозненского научного центра полностью завершен и утвержден, в ближайшие три года будут выделены колоссальные деньги: заказчик — директор НИИ и его вызывает министр. А Цанаев ведь ученый — не политик, тем более, не менеджер, и он забыл, что настоящего чеченского Президента уже нет, и он автоматически уже не советник Президента, хотя удостоверение советника никто у него не отбирал.

А министр краток и деловит:

— Так, вы знаете требование времени? От вашей суммы — 30 % откат Москве, 20 % — пилим здесь, еще 5 % — спецслужбам, чтобы жить не мешали, ну, а остальное в вашем распоряжении.

— Ха-ха, — невольно рассмеялся Цанаев, вмиг погрустнел. — Вы, небось, шутите?

— Тут не до шуток.

— Ну, это ведь ни по каким законам невозможно, — изумлен Цанаев.

— Гал Аладович, — говорит министр, — я сам ученый, кандидат наук, кстати, педагогических. И знаю, как и вы, что законы природы, то есть естества, неизменны, как Бог устроил природу и Вселенную… А вот общественные законы, то есть гуманитарные, в том числе и экономические, нам спускает Москва.

— В том числе и войну?

У министра чуточку скривилось лицо в гримасе, он сделал вид, что последний вопрос не услышал, продолжив:

— Наше дело — исполнять.

— Как я построю академгородок за меньшую сумму, чем половина?

— Все строят и не жалуются. Даже мечтают.

— И что они строят? Потемкинские деревни?

— Мы строим города!

— Пока не видно.

— Короче, Гал Аладович, я с вами как с коллегой-интеллигентом, а вы… Я не пойму ваше упрямство. Или вы не понимаете? Заберите и лично себе процента три, даже пять. Это минимум два-три миллиона! В долларах!

— Нет! — повысил голос Цанаев. — Не смейте так со мной! Я ученый! В конце концов, я чеченец, я не позволю! Наша наука…

— Замолкни! — министр ударил по столу кулаком, вскочил. — Не я и не ты устанавливаешь порядки… И никому здесь твоя наука не нужна.

— Нужна! Нужна! Народу нужна — будущее за наукой! — раскрасневшийся Цанаев тоже вскочил.

— Сядь! — чуть помягче, но приказал министр. Цанаев сел, тяжело дыша. — Гал Аладович, мы уважаем вас как ученого, но институту на данном этапе нужен эффективный менеджер, а вы занимайтесь любимым делом — наукой.

Цанаев понял, что его хотят убрать:

— У вас уже есть кандидатура?

— Рассматриваем.

— Ищете сговорчивого?! Это беззаконие. У вас ничего не получится. Слава Богу, институт подчиняется только Москве, Президиуму академии наук.

— Все подчиняется деньгам, — жестко выдал министр, встал, выпроваживая директора.

Всего полчаса назад Гал Аладович был, если не самым счастливым человеком, то самым счастливым руководителем научного коллектива… а тут такой поворот событий! Он был в шоке. На улице выкурил подряд несколько сигарет, не понимая, что происходит. Помчался в институт. Здесь, в родном кабинете, ему стало значительно легче. Надо было соображать. А что соображать? По Уставу и по закону его никто не имеет права тронуть, по крайней мере, еще год — до очередных перевыборов, он избран сроком на пять лет. Противное возможно, если есть явные нарушения Устава и Положения. Как ему кажется, у него все нормально. Однако он знает, где живет, понимает, что все, абсолютно все, в этой стране, тем более в Чечне, возможно, и ему хочется хоть с кем-то поделиться, и он первым делом позвонил жене в Москву: не прямым текстом, а как бы законспирировано объяснил ситуацию и порядок озвученных фактов и цифр.

Жена быстро все сообразила:

— Ты ненормальный! Дети растут, ремонт в квартире, деньги нужны. Возвращайся к министру и сообщи: согласен даже на процент, на полпроцента — это ж миллионы! А у тебя ж и гроша ломаного за душой нет. А вдруг кто помрет — на что похороним?.. Судьба дала нам шанс за твои труды… Ты всю войну в этой Чечне, сколько раз был на краю гибели! Возвращайся быстрей, умоляй, проси. Иди к министру.

Первая мысль Цанаева: жена права, время такое…

Но тон. Какой тон! Словно в сказке Пушкина старуха старику: «Возвращайся к синему морю, зови золотую рыбку…» «Боже, во все времена так», — думает он. И еще терзался, как поступить: скорее всего, как жена советует, точнее, велит, как в кабинете появилась Аврора:

— Гал Аладович, на вас лица нет. Вы закурили в кабинете. Что случилось?

Цанаев рассказал, как есть, и даже наказ жены.

— И что вы решили? — Аврора вся напряглась.

— А ты что советуешь?

— Это харам! Даже слышать это грех! — Аврора вскочила. — Эти изверги, эти предатели и подонки продали Родину, всех и вся. Из-за них мои братья погибли!.. И вы можете встать в их ряд! — она выскочила из кабинета, за ней задрожала дверь.