Австралия — Terra Incognita: Когда звери еще были людьми

Галлипольская кампания затянулась на четыре месяца. Однако австралийские парни не теряли присутствия духа. Не слишком опытные вояки, наивные в вопросах стратегии, они гордились своим наследием и не сомневались в своем превосходстве. Это были потомки тех самых карренси, выросших бок о бок с аборигенами и прошедших суровую школу буша. Австралийский буш произвел новую породу человека — трудно поддающегося дисциплине, но храброго и отчаянного. В самых тяжелых ситуациях он всегда готов был идти добровольцем, даже на верную смерть. Насмешливость и самоирония неизменно сопровождали австралийского солдата в бою. Он смеялся над своим командиром, он смеялся над собой, он смеялся над врагом. Популярная песня времен Первой мировой войны звучала примерно так:

«Мы — армия сброда, А-Н-З-А-К!
Мы не умеем стрелять, мы не умеем отдавать честь…
И когда мы доберемся до Берлина, кайзер скажет:
«Господи, что за безобразное сборище — А-Н-З-А-К!»»

Трудно сказать — боялись ли австралийские парни поражения больше, чем смерти, или это просто была безрассудная отвага, но правда заключается в том, что в обеих мировых войнах вражеские разведчики пытались узнать перед боем — не австралийские ли части стоят перед ними. Однажды, во время Второй мировой войны, американцы, дислоцированные в Новой Гвинее, даже запросили для своих солдат партию форменных военных австралийских шляп, рассчитывая этим обмануть японцев и снизить вероятность нападения.

Джон Монаш (1865–1931)

Повсюду на полях Первой мировой войны бронзовые от загара австралийские парни, впервые шагнувшие на мировую арену, производили неизгладимое впечатление. Их армия была уникальна — она полностью состояла из добровольцев. О них говорили: «Австралиец — не солдат, он — прирожденный боец и личность!» Подобно высокоорганизованным животным, бушмен не выносил ограничения личной свободы. Не в его характере было слепо подчиняться приказу, но зато на просьбу он реагировал почти как на приказ. Британский поэт Джон Мэйсфильд писал, что австралийцы «лучшие парни на свете… Они умирают, как и живут, не оставаясь в долгу».

6 августа 1915 года австралийцы под командованием генерала сэра Джона Монаша (1865–1931)[28] предприняли штурм на турецкие позиции, который вошел в историю войн как один из самых кровавых.

Англо-французское вторжение в Галлиполи было прекращено в конце 1915 года. Молча выслушали австралийские парни приказ об отступлении. Им предстояло оставить землю, где они похоронили восемь тысяч своих солдат и две с половиной тысячи новозеландцев…

Сегодня на этом месте стоит памятник со словами великого турка Мустафы Камиля[29]:

«Герои, отдавшие свою кровь и свои жизни… Вы лежите в земле дружеской вам страны. Мир вам! Нет разницы между Джонни и Мухаммедом, когда они лежат бок о бок в этой земле… Вы, матери, которые послали своих сыновей из далекой страны, вытрите слезы… Ваши  сыновья в наших сердцах. Потеряв жизнь на нашей земле, они стали и нашими сыновьями».

Потребовались кровавые сражения двух мировых войн, чтобы в австралийцах проснулось национальное самосознание. Когда в начале Первой мировой войны они отплывали от родных берегов, это были люди, которые не знали самих себя. Затем, в течение последующих двух мировых войн, когда целый мир проходил испытание на прочность, они, оглядываясь издалека на свою страну, впервые поняли ее уникальность. Они по-другому взглянули в глаза тем, с кем жили по соседству. Они возвратились домой помудревшими, печальными, ненавидящими войну. Они видели ее неописуемые ужасы и пережили это с достоинством. Кто-то из них сказал: «Каждый из нас горд, что он австралиец».

III. Земля надежд

Время тревог…

Начало холодной войны. Большевики — это крокодилы. Второе лицо писательницы Катарины Причард. Шпионские страсти

Вторая мировая война позади, жизнь в Австралии налаживается. Страна далека от мировых катаклизмов — в ней почти нет безработицы, низкий уровень инфляции, высокие заработки. И все же что-то волнует людей, что-то тревожит общество.