Австралийские приключения

Пробираясь между вповалку лежащими людьми, он замечал то незатянутую рану у одного, то абсцесс или фурункул у другого, то грязную повязку у третьего. Если больных и раненых не лечить, если перевязку не менять, то не все доедут до неведомой Австралии. Почему-то доктор этот – как его? – доктор Эдвард Грин не очень торопился осматривать своих подопечных. Что-то подсказывало, он вообще не собирался этого делать. Попросить надо хотя бы тряпок старых для перевязки. Карболку какую-нибудь. Йод. Скальпель для вскрытия фурункулов вряд ли дадут.

Те, кто не страдал от качки, очень скоро стали предлагать свою помощь Генри. Когда добровольный лекарь по второму кругу пошел по недомогающим, он многих уже знал по именам. Его подзывали, сами брались мочить тряпки для своих страдающих соседей, хлопали по плечу: «Спасибо, брат».

Но не все. Генри увидел потенциально сложных для общения людей. Они лежали, гневно стреляя глазами, даже если не страдали от качки, но пока молчали.

К концу вторых суток, когда сонный Генри почти падал с ног, внезапно многим стало лучше. Принеся свежее ведро воды и чуть глотнув свежего воздуха, Генри рухнул на свое место и моментально заснул. Проснулся он от того, что корабельный кузнец снова его сковывал, виновато отводя глаза, а хмурый Рыжий Люк орал, чтобы все убирали за собой свои гадости и приводили трюм достойного судна в достойное состояние. С этого дня вводилось дежурство по уборке помещения. Никто из членов команды не собирался выносить за каторжными помойное ведро и выметать мусор.

Так и покатилась долгая дорога к неведомым берегам.

***

Через неделю судно попало в первый шторм. Пол трюма ходил ходуном, деревянная обшивка трещала, мачты скрипели и стонали, а набегавшие волны сотрясали корпус. Адаптировавшиеся к качке каторжники уже почти не страдали, но внезапно стали умирать. Сначала умер старый Алоиз, рана которого Генри очень не понравилась с первого взгляда. Они лежали в разных концах трюма, поэтому уже скованный Картер не видел развития ситуации. Он услышал уже, когда заорали соседи старика, вызывавшие охрану.

Пришел док Эдвард. Высоко поднимая тощие ноги, он брезгливо перешагивал через лежащих людей. Склонившись над умершим, через белый платочек осторожно пощупал пульс и кивнул головой. Когда доктор уже выходил из трюма, Генри окликнул его:

– Док, отчего умер дед?

– Сепсис, – почти не разжимая тонких губ буркнул доктор.

Поскольку судно сильно качало, не сразу поняли, что ирландец Кевин сидит в нелепой позе. Очередной крен судна сбросил уже бездыханное тело на пол. Снова вызывали охрану и доктора.

Когда шторм уже заканчивался, перестал тяжело дышать и вытянулся во весь рост одноглазый Джим. Кроме старшего охраны и доктора, явились уже и капитан, и боцман. Посмотрев на то, как доктор констатирует смерть, все быстро ушли. А уже через пятнадцать минут к Генри пришел кузнец. Расковав его, он добродушно подмигнул. Не успел кузнец закончить работу, как появились боцман и доктор.

– Как тебя? Генри Картер? Будешь отвечать за больных здесь, в трюме, – боцман перевел тяжелый взгляд на тощего Эдварда, – я не могу заставить вольнонаемного лекаря находиться в трюме постоянно. А ты все равно здесь, разрази меня гром. Я должен доставить груз в целости, а то опять привяжутся всякие сердобольные организации. Так что, смотри, сухопутная килька. Доктор тебе сейчас что-нибудь выделит из своих запасов: перевязку какую, порошки, пилюльки. Сами тут решите, что надо.

Боцман нахмурил брови, видя, что доктор Эдвард хочет что-то сказать:

– Выделит, говорю. Якорь в глотку! Что сам можешь делать – делай. Не можешь – зови дока. Охрана будет в курсе.

– Сэр, можно скальпель? Тут у многих есть фурункулы, надо бы вскрыть.

– Ну, это ты зря сказал. Никаких тебе скальпелей, чтоб тебя разорвало. Если кому точно надо – покажи, док сам сделает. Но в трюм никаких острых предметов нельзя. Понял меня?

– Понял, сэр.

– И обо всех своих действиях докладывай доктору. Он должен быть в курсе, что ты там наделал, проклятье медузы!

– Понял сэр. Очень рад.

– Рад, говоришь, – прищурился боцман.

– Рад. Хоть дело будет. Надоело лежать.

– Ну-ну, работай. Давай, решайте тут с доктором, что тебе нужно.

– Можно, я сначала всех обойду, тогда лучше буду знать, что нужно.

– Можно, парень. Давай, салага. Сохраняй груз Короны.

Хохотнув, боцман направился на выход.

По большому счету, он был не очень типичным боцманом. Да и капитан сильно выделялся среди собратьев по нелегкому ремеслу. На судах, перевозивших каторжников, сложился не очень чистый бизнес. Запас питания, оплаченного Короной для своих заключенных, но не использованного в связи с высокой смертностью, обычно продавали в ближайшем порту. Не очень большой, но все же приработок получался. Грязный бизнес, но никто не просил ведь этих жмуриков умирать? Сами умерли.

Капитан Джим Барк и боцман Рыжий Лью служили вместе очень давно, и не всегда под флагом Англии, и людей на борту научились ценить.

Грубые, не склонные к жалости, сами привыкшие довольствоваться малым, но честные парни.

***