Австрийские интерьеры

После чего мы смеемся и носимся по всей квартире, потому что тетя Эльза как раз ушла за покупками. Мала нараспев произносит куплет, а я, с восприимчивостью, присущей детям, подхватываю припев. И вот Мала однажды (точно так же, как ранее тетя Эльза) таинственно отводит меня в сторону и демонстрирует собственное сокровище. Она держит его в коробке из-под мыла, а саму коробку — под кроватью стряпухи. Таким образом мы оба оказываемся в чулане для прислуги, куда тетя Эльза никогда никого не пускает, ложимся на пол и рассматриваем сокровища Малы: тонкие колечки, кусок янтаря, золотые монеты и наконец (причем Мала таинственно улыбается) — золотую цепочку с медальоном ангела-хранителя.

— Узнаешь? — спрашивает она.

Поначалу я отрицательно качаю головой, хотя цепочка выглядит точь-в-точь как та, которую подарила мне на крещение тетя Женни.

Эта новая тайна производит на меня, похоже, еще более сильное впечатление, чем сокровищница серебра. Неделями я ломаю себе голову над тем, не поинтересоваться ли у матери, где моя крестильная цепочка. Я откладываю и откладываю этот вопрос на потом, а он мучит меня все сильнее и сильнее. Наконец, собравшись с духом, я спрашиваю у Капитанши:

— А моя крестильная цепочка у тебя по-прежнему в коробочке?

— Конечно, а почему ты спрашиваешь?

— А у Малы точно такая же цепочка, вот почему!

Когда мать открывает шкатулку с драгоценностями, золотой крестильной цепочки с ангелом-хранителем там не обнаруживается. Скандал устраивать она однако же не желает: раз уж ангелы-хранители переходят на сторону служанок, то не время ли нам всем паковать чемоданы?

К тому же мнению очевидно приходит и брат Капитана, потому что он все чаще говорит о том, что перезимовать лучше всего будет прямо в пасти у льва. Больше всего ему хотелось бы самому упаковать чемоданы, вернуться с фальшивыми документами в Великую Германию и залечь на дно где-нибудь в Вене, а лучше всего — в Берлине… Может быть, вместо так и не давшейся математической загадки ему удалось в конце концов вывести уравнение выживания в рамках анархо-конспирологической государственной системы? Скажем, исходя из девиза «Тяжело устранить и обезвредить заговор цареубиц, если в ролях последних подвизаются любимые сыновья самого царя!»

Брат Капитана однако же не позволяет, чтобы пропадали втуне и другие возможности, — подобно тому, как сразу же после аншлюса, пусть и питая надежду на то, чтобы доказать собственное полуарийское происхождение в качестве побочного сына эрцгерцога и косвенного потомка самого эрцгерцога Евгения, он одновременно занимался отъездом к дядюшке Лазарю Флешу, переменой материнской фамилии посредством брака, ее отправкой в Англию и собственным отбытием в Югославию. И здесь, в Аграме, он ходит из консульства в консульство, пытаясь оказаться внесенным в список добровольцев, готовых вести вооруженную борьбу с рейхсфюрером. Однако в консульствах всех каким-то чудом остающихся нейтральными стран чиновники огорченно пожимают плечами; да и чиновники тех стран, которые уже объявили Гитлеру войну, посматривают на него с недоумением и поясняют:

— Мы не можем снабдить вас соответствующей информацией. У нас еще нет на этот счет никаких указаний. Возможно, вам имеет смысл заглянуть к нам через пару недель!

Через пару недель он и впрямь появляется снова, однако теперь на его боевом знамени значится другой девиз:

«А вы эмигрантов вообще-то принимаете?»