Австрийские интерьеры

Но не пора ли без лишних церемоний перейти от звездной вселенной к прозаическим подробностям житья-бытья в докторской квартире Соседа, не пора ли, точнее говоря, к ним вернуться? Но как перейти от Млечного пути, допустим, к масляному глянцу сидячей ванны? Как после Большой Медведицы (объектив настраивается на резкость, будучи наставлен на самую крошечную звездочку во всем созвездии) упомянуть о толстом, со средний палец, гвозде в ватерклозете (клозет теперь личный, и пользуются им только члены семьи и гости дома)? Следует добавить, что к этому гвоздю привязан шнур, который протянут через стопку вырезок из «Рабочей газеты» размером с почтовую открытку; измельченные подобным образом газеты служат теперь не только делу политического самообразования (хотя это еще как сказать!). Однозначным мнением партии нельзя пренебречь и в измельченном виде, и театральная рецензия на новую постановку «Дон Карлоса», изувеченная до восьмушки газетной полосы, столь же отчетливо декларирует свободу мысли, как и рецензия на всю полосу, если уж не размениваться на пустяки. Одним словом, внутренние пропорции и внешний образ жизни здесь не так очевидны, как на Новой Звезде; разница в размерах между звездным небом и «выбивоном», водонапорной башней и подзорной трубой, настроенным на философский лад сыном и жестяной сидячей ванной, Млечным путем и разрезанной на восьмушки «Рабочей газетой» требуют математического воображения, превышающего мои алгебраические познания, чтобы привести их к общему знаменателю.

Мне бы следовало вывести формулу невероятности, ибо истинный человек представляет собой нечто совершенно невозможное независимо от того, произрастает он на Новой Звезде, на Новейшей Звезде или вовсе в каком-нибудь подвале. Но человек невозможностей не изготовляет пушек, винтовок, снарядов и прочих пакостей — всем этим занимается человек возможностей, и делает он это в интересах мира во всем мире. Лишь человек невозможностей не внушает неграм, что Господь Бог белокожий, лишь человек невозможностей призывает: «Возлюби врага своего!» — и сам действительно его любит. Человек возможностей порой тоже изрекает нечто сходное, но никогда не ведет себя столь невозможным образом.

Относится ли переселение с Новой Звезды на Новейшую, торжественный въезд в докторскую квартиру, приобретение напарника для книжного шкафа, покупка пианино и подзорной трубы к кругу проблем человека возможностей или человека невозможностей, я не отважусь решить, пока не улучшу самым основательным образом свою математическую подготовку.

Возможно, в триумвират подозрительных предметов следует включить и юную особу, проживающую в собственной комнате. Ее шестнадцатилетний брат Франц избрал своей эмблемой подзорную трубу, тогда как она сама предпочла лютню. Перевитая лентами лютня висит вместо картины на стене каморки, превращенной в девическую спальню, демонстрируя светлое полированное брюхо-резонатор любому посетителю, — сумчатое брюхо кенгуру. Для чего существуют улицы и дороги, как не для того, чтобы маршировать по ним, маршировать с музыкой подальше от родителей, маршировать в большой мир; уличный скрипач, как проповедник нового язычества, стоит в одежде странника на замшелой вершине древнего кургана посреди дремучего леса, палкой из орешника он ворошит хворост в костре, он подбрасывает шапку в воздух, желтая иволга подхватывает эту шапку и уносит прочь, улетает, чтобы приколоть к шапке голубой цветок!

Век Ребенка превратился в Век Юношества: книги для юношества, юношеское пение, юношеское движение («В движенье мельник жизнь ведет, в движенье!»). Читать журнал «Новая молодежь», рисовать, писать маслом, ваять в югендстиле (само название его буквально вопиет о юности!) — молодежи везде дорогу, мы пропускаем ее вперед, и на фронт — тоже, но и к послевоенной молодежи относится то же самое. Дочь Соседа, — у нее длинные золотистые косы, она носит сандалии и юбку с оборками, а по утрам принимает холодный душ, — член молодежного Красного Креста. До сих пор она целовалась исключительно с товарищами по молодежному движению, она согласна: дорогу молодым, надо браться за лютню, щипать струны, превращаться в уличного музыканта с лентами по ветру, через горы и долины. У моей красавицы-бабушки тоже имелась лютня, однако она не странствовала с ней через горы и долы, даже для лютнисток прогресс, привнесенный новым столетием, не прошел бесследно.