Австро-Венгерская империя

Итак, чем более развитым было национальное самосознание того или иного народа империи, тем сильнее оказывались трения между политически активными представителями этого народа и габсбургской монархией. Неравномерность развития народов империи ставила Габсбургов перед выбором: или приводить своих разноязыких подданных к «общему знаменателю» путем последовательной и жесткой централизаторской политики, которая наконец превратила бы их всех в лояльных и равных между собой австрийцев, — или же действовать по принципу «разделяй и властвуй», опираясь на более развитые и организованные народы, за счет лояльности и привилегированного положения которых династия могла бы обеспечить стабильность в империи и удержать под контролем национальные страсти тех своих подданных, которые не попали в число «привилегированных».

Как мы увидим дальше, Габсбурги попробовали и то, и другое. В период неоабсолютизма после поражения революции 1848—1849 гг. Франц Иосиф и его советники склонялись к первому, Нейтралистскому варианту. Результатом стал рост межнациональной напряженности, прежде всего в Венгрии, и болезненный компромисс 1867 года. Так произошел переход ко второму варианту, при котором, управляя империей, Габсбурги опирались в первую очередь на немецкую и немецкоязычную военную и гражданскую бюрократию в австрийской части монархии и на мадьярскую элиту — в венгерской ее части. Таким образом, славянские и румынские подданные императора оказались в ущемленном положении, что привело к новому витку межнациональных конфликтов. Когда на эти конфликты наложилось колоссальное внешнее потрясение, вызванное вступлением Австро-Венгрии в мировую войну, существование империи оказалось под вопросом. Оба варианта национальной политики Габсбургов завели монархию и династию в тупик.

Можно ли было вообще найти способ долговременного мирного сосуществования народов Центральной и Восточной Европы в рамках единого государства? Или же такая задача была заведомо невыполнимой, а значит — габсбургская империя была обречена с того момента, когда ее народы встали на путь национализма? Ответить на этот вопрос мы попробуем позднее. В конце же 40-х гг. Габсбургам было не до стратегических решений: Австрийская империя вступила в полосу потрясений, подобных которым она не знала со времен Ваграма и Шёнбруннского мира. Речь шла о выживании монархии и династии, и для этого, как полагали обитатели Хофбурга, все средства были хороши.

VI. Разрывы и примирения (1848—1867)

НА ГРАНИ ГИБЕЛИ

«Я подчиняюсь силе, высшей, чем даже воля государя», — произнес 75-летний канцлер Меттерних, подавая в отставку 13 марта 1848 г. Вероятно, человек, руководивший внешней и отчасти внутренней политикой Австрии на протяжении почти 40 лет, имел в виду фатальную, предопределенную загадочной волей Господней неизбежность революционных событий. Канцлер так долго старался предотвратить их, но они все-таки начались через пару недель после того, как из Парижа, этого гнезда революций, пришла весть о свержении короля Луи Филиппа и провозглашении Второй республики.

Уже 3 марта громогласный Лайош Кошут выступил перед депутатами венгерского сейма в Пресбурге (Братиславе) и предложил проект конституции, с просьбой о признании которой, скорее напоминавшей требование, сейм обратился к императору Фердинанду. Несколько дней спустя петицию о необходимости законодательного закрепления гражданских свобод послали в Вену и представители сословий Богемии — как чехи, так и немцы. Наконец, 11 марта начались волнения в самой столице, которые достигли пика два дня спустя.