Австро-Венгерская империя

В 1898 г., посетив Константинополь, Вильгельм II провозгласил себя «другом и защитником» не только дряхлой Османской империи, но и всего мусульманского мира, обозначив тем самым возросший интерес Берлина к восточным делам. В первые годы нового века, потеснив союзную Австро-Венгрию на балканских рынках, немцы стали разрабатывать проект стратегически важной железной дороги Берлин — Багдад, прорываясь в Месопотамию, откуда было рукой подать до Аравии и Ирана — сферы британских и русских интересов. Наконец, после младотурецкой революции 1908 г. резко активизировалось военно-техническое сотрудничество Турции с Германией. Бюджет германской военной миссии в Константинополе, занимавшейся подготовкой и перевооружением армии султана, был значительно увеличен. В июне 1913 г. главой этой миссии был назначен генерал Лиман фон Сандерс, получивший также звание фельдмаршала турецкой армии и должность командующего турецкими войсками в Константинополе. Это вызвало резкую реакцию Петербурга, где считали неприемлемым такое усиление позиций . Германии в районе, давно считавшемся зоной жизненных интересов России. Восточная политика Берлина была, несомненно, одной из основных причин ухудшения русско-германских отношений.

Внешнеполитический курс Берлина по отношению к Российской империи строился на желании оттеснить русских подальше от европейских дел, заинтересовав их колониально-экспансионистскими проектами на Ближнем и Дальнем Востоке, где интересы России неизбежно пересекались с британскими, что было выгодно Германии. В мае 1912 г. во время очередной русско-германской встречи на высшем уровне Вильгельм II вступил в длительную беседу с министром иностранных дел России С. Сазоновым, которому, по воспоминаниям последнего, в частности, сказал: «Желтая опасность не только не перестала существовать, но стала еще грознее прежнего и, конечно, прежде всего для России... Вам остается только одно — взять в руки создание военной силы Китая, чтобы сделать из него оплот против японского натиска... Задачу эту может взять на себя одна только Россия, которая к тому предназначена, во-первых, потому, что она более всех заинтересована в ее выполнении, а во-вторых, потому, что ее географическое положение ей прямо на нее указывает» (Сазонов, 54). На это русский дипломат резонно возразил императору: «Россия граничит с Китаем на протяжении приблизительно восьми тысяч верст, и... одного этого обстоятельства достаточно, чтобы она не стремилась к созданию на своих границах... могущественной иноземной силы, которая могла бы легко обратиться против нее самой» (там же).

Германия была заинтересована в отвлечении внимания и сил России на восток по стратегическим соображениям: это позволило бы ей в случае конфликта с Францией и, возможно, с Англией избежать войны на два фронта. Правда, немецкий генеральный штаб давно учитывал возможность одновременной войны на западе и востоке, и именно из этого исходил знаменитый «план Шлиффена», в соответствии с которым действовали германские войска в начале Первой мировой войны. В качестве главного противника Германии А. фон Шлиффен, занимавший до 1906 г. должность начальника генштаба, рассматривал Францию. «Германия должна сосредоточиться на одном неприятеле, — писал Шлиффен, — самом сильном и опасном, каковым [для нее] может быть только Франция». России отводилась роль второго противника, активные действия против которого могли быть развернуты только после разгрома Франции. Такой подход объяснялся не только чисто военными соображениями, но и тем, что в Берлине понимали: непосредственных поводов для военного столкновения у Германии и России почти не было, даже если учитывать описанную выше активность немцев на Балканах и Ближнем Востоке и ряд экономических противоречий между двумя странами.