Автобиография

Также в доме всегда много трудились. В моей семье не знали безделья – отчасти потому, что праздность была грехом, отчасти потому, что всегда было много работы, и отчасти, конечно, потому, что мы просто были такими людьми. Как я упоминала, когда было необходимо, я помогала в магазине, но также, благодаря моей матери, я поняла, что это значит – управляться с домашним хозяйством так, чтобы все работало как часы, даже если целый день она провела за прилавком, обслуживая покупателей. Хотя перед войной у нас была горничная, а после войны – помощница на пару дней в неделю, мама всегда много трудилась по дому сама, и это требовало гораздо больше работы, чем в современном доме. Она научила меня, как правильно гладить мужские рубашки и вышитые изделия, не повредив их. Огромные утюги нагревались на открытом огне, и я унаследовала секрет, как придать идеальный вид белью, смазав часть утюга нужным количеством свечного воска. Как ни странно для тех лет, в средней школе мы изучали домоводство – все, от правильной стирки до управления семейным бюджетом. Так что я была вдвойне подготовлена к управлению домашним хозяйство. Дом на Норт Парэйд мыли не только ежедневно и еженедельно: ежегодная капитальная весенняя уборка ставила своей задачей вычистить те уголки, до которых обычно не добирались. Ковры выносили на улицу и выбивали. Мебель красного дерева – всегда хорошего качества, покупаемая матерью на аукционах – мылась смесью теплой воды с уксусом, а затем ее заново полировали. Поскольку весной также проводилась инвентаризация магазина, у нас не было и минутки передохнуть.

В доме ничего не выбрасывалось, и мы всегда жили строго по средствам. Худшее, что можно было сказать о другой семье, – это что они «живут с размахом». Поскольку мы были привычны к экономному режиму, мы справлялись с ограничениями военного времени, хотя мы обычно записывали передаваемые по радио рецепты таких скучных блюд, как «Картофельный пирог лорда Вултона» (дешевое блюдо, названное в честь министра пищевой промышленности времен войны). Мама прекрасно готовила и была очень организованна. Дважды в неделю она пекла хлеб, кексы и пироги. Знаменитыми были испеченные ею хлеб и грэнтемские имбирные пряники. До войны по воскресеньям мы готовили жаркое, которое в понедельник подавалось как холодная закуска, а во вторник превращалось в тефтели. В войну, однако, воскресное жаркое превратилось в суп почти без мяса или макароны с сыром.

В маленьких провинциальных городках в те дни была своя сеть частной благотворительности. Накануне Рождества в нашем магазине были готовы 150 пакетов, содержавших консервы, рождественский торт и пудинг, джем и чай – все купленное для самых бедных семей клубом «Ротари» – одной из самых сильных общественных и благотворительных организаций Грэнтема. Всегда что-нибудь из того, что мама пекла в четверг или воскресенье, посылалось одиноким старикам или тем, кто заболел. Как владельцы магазина, мы всегда знали об обстоятельствах наших покупателей.

Одежда никогда не была для нас проблемой. Моя мать была профессиональной швеей и шила для нас почти все. В те дни существовало две компании, производивших хорошие выкройки, «Вог» и «Баттерик», а на распродажах мы покупали ткани наилучшего качества по сниженным ценам. Так что мы были недорого и отлично одеты и, по грэнтемским стандартам, довольно модно. В год избрания моего отца мэром мама сшила для обеих своих дочек новые бархатные платья – голубое для моей сестры и темно-зеленое для меня, а для себя – муаровое платье из черного шелка. Но во время войны дух бережливости стал почти одержимостью. Даже моя мать и я были ошеломлены одной из наших подруг, которая сказала, что никогда не выбрасывает шитые нитки, а использует их заново. «Я считаю, это моя обязанность», – сказала она. После этого так стали делать и мы. Не просто так мы были методистами.

У меня было меньше свободного времени, чем у других детей. Но мне нравились долгие прогулки, часто в одиночестве. Грэнтем лежит в небольшой лощине, окруженной холмами, тогда как в других местах Линкольншира рельеф очень плоский. Я любила красоту сельской местности и уединение со своими мыслями в этих окрестностях. Иногда я уходила из города по Манторпской дороге, шла по северной стороне и возвращалась по Большой северной дороге. Мне нравилось подниматься на холм Холлс, где во время войны, освобожденные на неделю от школы, мы собирали шиповник и ежевику. В снежные дни с этого холма катались на санках.

Я не была спортивным ребенком, хотя я научилась плавать и в школе несколько эксцентрично играла в хоккей. Дома мы обычно играли в такие обычные игры, как «Монополия» и «Пит» – шумная игра, основанная на принципах Чикагской товарной биржи. Позднее, приехав в Америку, я посетила биржу, но мой интерес к торговле там и закончился.