Автобиография

То, что произошло в Афганистане было лишь частью более широкой картины. Советский Союз подстрекал Кубу и Восточную Германию расширять свои цели и амбиции в Африке. Они прорабатывали дальнейшее распространение коммунизма на страны третьего мира и формировали вооруженные силы, значительно превосходившие оборонные нужды. Какими бы ни были их непосредственные мотивы, они должны были осознавать, что они угрожают стабильности в Пакистане и Иране и находятся в 300 милях от пролива Гормуз. Более того, сама по себе плохая ситуация могла стать еще худшим прецедентом. Были и другие области мира, где Советский Союз мог предпочесть агрессию дипломатии, если сейчас добьется успеха: к примеру, маршал Тито приближался к концу своей жизни в Югославии, и могли появиться возможности для советской интервенции в ней. Их совершенно точно необходимо было наказать за их агрессию и дать понять, что Запад будет не только говорить о свободе, но и готов приносить жертвы, чтобы защитить ее.

В пятницу 28 декабря президент Картер позвонил мне в Чекерс. То, что произошло, было для него тяжелым ударом. Британия не чувствовала готовности согласиться со всем, чего американцы хотели от нас в ответ на кризис с заложниками: в частности, мы не намеревались (и на самом деле не могли по закону) заморозить иранские финансовые активы, что оказало бы разрушительное влияние на международную уверенность в Лондонском Сити как мировом финансовом центре. Однако я была уверена, что нам нужно вслед за США принять меры против СССР и его марионеточного режима в Кабуле. Поэтому мы решили принять ряд мер, включая сокращение визитов и контактов, непродление англо-советского кредитного соглашения и ужесточение правил передачи технологий. Я также стремилась мобилизовать правительства Европейского сообщества на поддержку американцев. Но как и президент Картер, я была уверена, что наиболее эффективной мерой будет предотвратить использование Советским Союзом грядущей Московской Олимпиады в качестве инструмента для пропаганды. К несчастью, большая часть британской олимпийской команды решила участвовать в играх, хотя мы и пытались убедить их в обратном; разумеется, в отличие от своих коллег в СССР, нашим атлетам было дозволено принимать свои собственные решения. В ООН наш посол Тони Парсонс помог собрать «неприсоединившиеся» страны для осуждения агрессии Советского Союза. В Лондоне 3 января я встретилась с советским послом, чтобы на твердых условиях расширить свой обмен телеграммами с президентом Брежневым.

С этого момента общий тон международных отношений начал меняться, и к лучшему. Трезвый реализм и твердая оборона стали в порядке вещей. СССР совершил фатальный просчет – он подготовил площадку для возрождения США при Рональде Рейгане.

Но это было в будущем. Америке еще предстояло пройти сквозь унизительную агонию провалившейся попытки спасти иранских заложников. Когда я смотрела телевизионную трансляцию того, как президент Картер объяснял, что произошло, я чувствовала рану Америки как рану Британии; и в каком-то смысле она таковой и была, потому что тот, кто показал слабость США, увеличил и нашу собственную слабость. Правда, вскоре мне самой представилась возможность продемонстрировать, что мы не дрогнем, когда настанет наш черед иметь дело со своим собственным сортом ближневосточного терроризма.

Впервые я узнала о террористической атаке на иранское посольство на Принц Гейт в Найстбридже в среду 30 апреля во время своего посещения BBC. Несколько стрелков ворвались в посольство Ирана и захватили двадцать заложников – большинство из них – иранский персонал, но также был один полицейский, который нес свою службу снаружи и двое сотрудников BBC которые подавали документы на визу. Стрелки угрожали взорвать посольство вместе с заложниками, если их требования не будут удовлетворены. Террористы принадлежали к организации, называвшей себя «Группа мучеников»; они были иранскими арабами из Арабистана, прошедшими тренировку в Ираке и враждебными по отношению к правящему режиму в Иране. Они требовали освобождения иранским правительством 91 заключенного, признания прав иранских диссидентов и специальный самолет, который должен был вывезти их и заложников из Британии. Иранское правительство не намеревалось выполнять эти требования; мы, в свою очередь, не намеревались позволить террористам преуспеть в своем захвате заложников. Несмотря на то, что действовала другая группа, это было такой же попыткой воспользоваться мнимой слабостью Запада, как и захват заложников в американском посольстве в Тегеране. Моей политикой было предпринять все возможное чтобы решить дело миром, не рискуя попусту жизнями заложников, но прежде всего наглядно продемонстрировать, что терроризм должен быть побежден.