Автобиография

Нил Киннок сменил Майкла Фута, став лидером лейбористской партии в октябре 1983 года. Как и Майкл Фут, Нил Киннок был одаренным оратором. Но в отличие от мистера Фута он не был хорошим парламентарием. Его выступления в палате общин страдали многословием, неспособностью ухватить факты и технические аргументы и, главное, нехваткой ясности мысли. Мистер Киннок был в полной мере продуктом современной лейбористской партии – представителем левого крыла, близким к тред-юнионам, опытным в управлении партией и в политическом манипулировании, в целом убежденным, что прошлые поражения лейбористов произошли из-за того, как партия представляла себя, а не из-за политики, которую она проводила. Он относился к словам как к средству для утаивания не только своих социалистических взглядов, но и взглядов лейбористской партии, а не как к средству для обращения других в свои убеждения. Поэтому он усиленно обличал троцкистов и других возмутителей спокойствия из левого крыла, но не их жестокую тактику или экстремальные революционные задачи, а то, что они позорили амбиции его самого и других лейбористов. Мистер Киннок участвовал в казавшемся мне фундаментально постыдным предприятии, притворяясь, что и он сам, и его партия – совсем не то, чем они являются на самом деле. Палата общин и комитет по выборам все-таки узнали правду. Как лидер оппозиции он потерял почву под ногами. Как премьер-министр он бы пошел ко дну.

Когда наступил август, у нас были основания надеяться, что самое худшее уже позади. Хотя возвращение шахтеров к работе шло медленно – за весь июль около 500 рабочих, – ничто не указывало на ослабевание решительности на работающих шахтах. Наконец во вторник 7 августа двое йоркширских шахтеров подали иск в Верховный суд. Иск был против йоркширского НСШ, который обвиняли в том, что забастовка была начата без голосования. Это дело, оказавшееся крайне важным, в конце концов привело к конфискации имущества НСШ.

Одним из проявлений краха воинствующих активистов было усиление террора, направленного против работающих шахтеров и их семей.

Нам также могла угрожать еще одна портовая забастовка. Ситуация в Хантерстоне, глубоководном порту в Шотландии, через который снабжался завод Равенскрэйг, относящийся к КБС, накалилась. Значительный по размеру груз угля, необходимого для работы коксовых печей Равенскрэйга, находился на борту балкера Остия, в то время пришвартованного в Бэлфаст-Лаф. КБС сообщила, что, если его не разгрузить в определенные сроки, им придется сокращать работу на Равенскрэйг. Доменные печи нельзя полностью остановить, не причинив им необратимый урон, и можно было с большой долей вероятности считать, что целый завод придется закрыть навсегда, если доставка угля прекратится. Как и в случае с предыдущей портовой забастовкой, причиной была все та же нелепая практика ограничений. В Хантерстоне обычный порядок обращения с грузом, направляющимся в КБС, состоял из работ на борту судна, выполнявшихся докерами СТНР, и работ, ложившихся на плечи членов профсоюза черной металлургии. Но 90 процентов карго можно было разгрузить без предварительной подготовки. КБС хотела поручить разгрузку угля своим работникам, но СТНР мог бы тогда сказать, что эта акция противоречит Национальному трудовому кодексу портов, и этим спровоцировать новый конфликт в доках. КБС тогда сообщила, что они готовы подать в суд, если карго не будет разгружен.

Вопрос был очень щекотливый. Национальный портовый трудовой совет, от которого ожидалось принятие решения, сначала не спешил, а позже вообще уклонился от вопроса. 17 августа КБС начала замедлять работу на Равенскрэйг; если уголь не появится к 23–24 августа, домны к 28–29 августа нужно будет поставить на «резервный» режим работы – это означало, что они будут продолжать работать на минимуме, ничего не производя. За этим, в случае если не возобновятся поставки угля, должно было последовать полное закрытие.

Когда откладывать с решением больше было нельзя, КБС утром 23 августа поставил своих работников на разгрузку Остии. Докеры СТНР сразу же ушли с рабочих мест, и профсоюз объявил вторую общую забастовку портов.

Однако в Шотландии общественное мнение было резко направлено против всего того, что могло угрожать будущему Равенскрэйга. Поэтому у нас были сомнения, смогут ли тред-юнионы удержать в состоянии забастовки всю Шотландию, не говоря уже о целой Великобритании. И мы были правы. Хотя поначалу забастовка и получила значительную поддержку зарегистрированных докеров, большинство портов было по-прежнему открыто. Наконец 17 сентября СТНР прекратил забастовку.