Автобиография

— Давайте подумаем — вы хотите до Каспийского моря ехать на машине? Да? Это восхитительная поездка: сначала в Решт[583], из Решта — в Баку на пароходе, на русском пароходе. О нем я совсем ничего не знаю, но люди ездили на нем, да, ездили.

По его тону можно было предположить, что люди, плававшие на этом пароходе, бесследно исчезли и об их дальнейшей судьбе никому ничего не известно.

— Вам придется везти с собой не только деньги, но и еду, я не знаю, можно ли в России где-нибудь поесть. Во всяком случае, в поезде Баку — Батум[584] поесть негде, все надо брать с собой.

Мы перешли к обсуждению проблемы гостиниц и некоторых других проблем, и все оказывалось неимоверно сложным.

Тем временем появился еще один джентльмен в красно-коричневом костюме, моложе мистера Ибрагима, этого звали мистер Магомет. Мистер Магомет принес еще несколько бланков, которые Макс подписал, и попросил мелочь на приобретение необходимых марок. Был вызван очередной посыльный, его отправили на базар менять деньги.

Снова явился мистер Ибрагим. Он передал нам требуемую сумму в купюрах большого достоинства вместо купюр малого достоинства, которые мы просили.

— О да, но это очень трудно, — печально оправдывался он, — действительно очень трудно. Иногда у нас имеются в наличии купюры одного достоинства, иногда — другого. Вам еще повезло — или не повезло, — что вы получили эти.

Пришлось признать факт невезения.

Управляющий попытался подсластить пилюлю, снова послав за кофе, затем, обернувшись к нам, сказал:

— Лучше всего в Россию взять все деньги в туманах[585]. Туманы в Персии запрещены, но это единственное, на что здесь можно жить, ибо ничего, кроме туманов, у вас на базаре не возьмут.

Еще один мармидонянин[586] был послан на базар менять значительную часть только что полученных нами денег на туманы. Туманы оказались чрезвычайно тяжелыми монетами из чистого серебра.

— А с паспортом у вас все в порядке? — поинтересовался управляющий.

— Да.

— Он действителен для Советского Союза?

Мы ответили утвердительно — он действителен для всех стран Европы, включая Советский Союз.

— Ну, тогда хорошо. Визу, безусловно, будет нетрудно получить. Итак, решено? Вам нужно нанять машину — это помогут сделать в отеле — и взять с собой еды дня на три-четыре. Поездка из Баку в Батум занимает несколько дней.

Макс сказал, что хотел бы сделать остановку в Тифлисе[587].

— О, об этом спросите, когда будете получать визу. Не думаю, чтобы это было возможно.

Макс огорчился, однако пришлось смириться. Поблагодарив управляющего, мы откланялись. Наш визит продолжался два с половиной часа.

Еда в отеле была несколько однообразной. Что бы мы ни заказывали, что бы ни просили, официант всегда говорил: «Сегодня очень хорошая икра — очень хорошая, очень свежая». Мы охотно заказывали икру, она была смехотворно дешева — сколько бы нам ее ни приносили, это неизменно стоило всего пять шиллингов. Но иногда мы все же пытались отказаться от икры, скажем, на завтрак — утром икры почему-то не хочется.

— Что у вас на завтрак? — спрашивала я.

— Икра — trés frais.[588]

— Нет, икры я не хочу, принесите, пожалуйста, что-нибудь другое. Яйца? Бекон?

— Больше ничего нет, — отвечал официант. — Есть еще хлеб.

— Совсем ничего? Даже яиц?

— Икра, trés frais, — твердо стоял на своем официант.

Нам приносили немного икры и очень много хлеба. Другое блюдо, которое, помимо икры, нам предлагали на обед, — нечто под названием «La Tourte»[589], представлявшее собой большой и слишком сладкий пирог с джемом, тяжелый, но с приятным ароматом.

Пришлось консультироваться с нашим официантом относительно того, какую еду брать в Россию. В основном официант рекомендовал, разумеется, икру — мы смирились с двумя невероятных размеров банками. Официант посоветовал также захватить шесть жареных уток. Плюс к этому мы везли с собой хлеб, коробку печенья, несколько банок джема и фунт чая — «для паровоза», как объяснил официант. Мы не совсем поняли, зачем паровозу чай. Быть может, он хотел сказать, что в России принято, чтобы пассажиры угощали чашкой чая машиниста? Как бы то ни было, мы прихватили чай и кофе.

В тот вечер после ужина мы разговорились с молодой французской парой. На француза произвела большое впечатление наша предполагаемая поездка — он с ужасом качал головой: «C'est impossible! Impossible pour Madame! Ce bateau, le bateau de Recht á Baku, ce bateau russe, c'est infect. Infect, Madame»[590].

Замечательный язык! Это французское «infect» было преисполнено такого отвращения к мерзости, творившейся на пароходе, что я готова была отказаться от поездки.

— Вы не должны везти туда мадам, — настаивал француз.

Но «мадам» не дрогнула.

— Думаю, этот пароход вовсе не так «infect», как он говорит, — сказала я Максу позднее. — Во всяком случае, у нас полно присыпки от клопов и прочих насекомых.

В назначенный срок, получив необходимые документы в российском консульстве, ни за что не пожелавшем разрешить нам посещение Тифлиса, мы двинулись, нагруженные множеством туманов. Нам удалось нанять хорошую машину.