Автобиография

Спустя некоторое время глубинные раскопки стали небезопасными, так как приходилось спускаться на большую глубину, чтобы достичь нетронутых слоев. Сделать это удалось лишь к концу сезона. Си-Ти, как человек отважный, взял себе за правило раз в день спускаться с рабочими в раскоп. Дело в том, что он боялся высоты и для него такой спуск был мукой. У Макса высотобоязни не было, и он с удовольствием спускался и поднимался по многу раз на день. Рабочим, как и всем арабам, головокружения были неведомы. Они сновали вниз-вверх по узкому спиральному проходу, мокрому и скользкому по утрам, бросались друг в друга корзинами, в которых носили землю, играли, толкались и пугали друг друга в нескольких сантиметрах от края раскопа.

— Боже милостивый, — стонал Си-Ти, обхватывая голову руками, не в силах смотреть на все это. — Кто-нибудь из них обязательно убьется!

Но никто не убился. Они держались на ногах твердо, как мулы.

В один из последних дней сезона мы решили нанять машину и поискать великий Нимруд, который последним раскапывал Лэйард[596] лет сто назад. Максу нелегко было вести машину, уж больно плохи там дороги. Большую часть пути ехали вовсе по бездорожью, часто невозможно было перебраться через вади и оросительные каналы. Но в конце концов, мы все же отыскали холм и даже устроили на нем пикник. Какое это чудное место! Всего лишь в миле от него течет Тигр, а великий курган утыкан вросшими в землю огромными каменными глыбами — головами ассирийских статуй? Место это осенял некий великий дух, и оно представляло собой впечатляющий уголок страны — мирный, романтичный, преисполненный прошлым.

Помню, Макс сказал: «Вот где я хотел бы копать, но это можно сделать только на очень высоком уровне: нужны большие средства. Однако, если бы мне предоставили выбор, из всех курганов мира я выбрал бы этот. — Он вздохнул. — Не думаю, что моя мечта когда-нибудь сбудется».

Передо мной лежит книга Макса «Нимруд и то, что в нем сохранилось». Как я счастлива, что его заветное желание сбылось. Нимруд был пробужден от столетней спячки. Лэйард начал работу, мой муж ее завершил.

Он открыл множество тайн Нимруда, в частности раскопал знаменитую крепость Шалманезер на границе города, сделал другие находки в разных местах кургана. Перестала быть загадкой история Калаха, военной столицы Ассирии! С исторической точки зрения, Нимруд стал удовлетворительно изучен, а музеи мира обогатились самыми прекрасными изделиями, когда-либо созданными руками ремесленников, которых я бы скорее назвала художниками. Изящные, изысканно вырезанные фигурки из слоновой кости — как они восхитительны!

Я тоже причастилась к этой работе — чистила находки. У меня, как у любого профессионала, даже появились свои любимые приспособления: палочка из апельсинового дерева, — быть может, она когда-то служила тонкой вязальной спицей; в один из сезонов я пользовалась зубоврачебным инструментом, который мне сначала одолжил, а потом подарил знакомый дантист; баночка косметического крема, с помощью которого удобнее всего было очищать от грязи трещины, не повредив при этом хрупкую слоновую кость. Мой крем пользовался таким успехом, что через пару недель от него ничего не осталось, и мне нечем было мазать свое бедное старое лицо.

Эта работа требует тщательности, терпения и осторожности, прикасаться к предмету следует очень деликатно. Но как это волнует! А самым волнующим моментом из всех — да, пожалуй, и самым волнующим в моей жизни — был тот, когда рабочие, прочищавшие ассирийский колодец, ворвались в дом с криками: «Мы нашли женщину в колодце! Там, в колодце, женщина!» — и внесли на куске дерюги какую-то кучу грязи.

Я с удовольствием осторожно смывала грязь в большой лохани, и понемногу показывалась голова, пролежавшая в земле около двух с половиной тысяч лет. Это была самая большая из когда-либо найденных голова из слоновой кости — одна из дев Акрополя[597] с мягким, бледно-коричневатым цветом лица, черными волосами, слегка подкрашенными губами и загадочной улыбкой. Дева Колодца, или Мона Лиза[598], как хотел назвать ее директор Иракского департамента древностей. Теперь она хранится в новом багдадском музее — это одна из самых волнующих археологических находок в мире.

Было найдено много других изделий из слоновой кости, даже красивее той женской головки, хоть и не таких эффектных. Пластины с вырезанными на них телятами — головы повернуты в одну сторону, они сосут корову; дамы, напоминающие распутную Иезавель[599], — они глядят из окон на улицу; две декоративные пластины с изображением львицы, убивающей негра. В золотой набедренной повязке, с золотыми перьями в волосах, он лежит на земле, голова приподнята, он в трансе, а над ним склонилась львица, готовая растерзать. Позади них — сад: цветы и листва из ляпис-лазурита[600], сердолика[601] и золота. Как хорошо, что таких пластин найдено две: одна хранится в Британском музее, другая — в Багдаде.