Автобиография

Что касается мяса и вообще всяких роскошеств военного времени, то, конечно, богатые имели некоторые преимущества, но в целом, мне кажется, в лучшем положении находился рабочий люд, потому что почти у каждого оказывался брат, друг, зять или еще кто-нибудь крайне полезный, работавший в молочной, в бакалее им где-нибудь еще. Насколько я могу судить, к мясникам это не относилось, но все бакалейщики были связаны между собой тесными узами братства. Я ни разу не видела, чтобы кто-нибудь придерживался лимитов. Все брали положенное, но при этом никогда не отказывались от лишнего фунта масла или баночки варенья, совершенно не ощущая, что поступают не вполне честно. Дело семейное. Ясно, что Боб должен позаботиться прежде всего о своей семье. И потому миссис Вудс всегда могла угостить нас всякой всячиной.

Наше первое мясное блюдо было событием первостатейной важности. Не думаю, что мясо получилось таким уж нежным или вкусным, но в молодости зубы крепкие, и это было самое вкусное из всего, что я съела за долгое время. Арчи, разумеется, был удивлен моей страстью вкусно поесть.

— Ничего выдающегося, — сказал он.

— Ничего выдающегося?! — переспросила я. — Самое выдающееся! За последние три года.

Миссис Вудс готовила для нас так называемую «серьезную» еду. Я занималась более легкими блюдами, ужином. Конечно, как и большинство девушек, я ходила на курсы кулинарии, но когда вы начинаете стряпать сами, выясняется, что от них мало проку. Единственный учитель — практика. В Эшфилде мне приходилось печь пироги с вареньем или жарить бифштексы, но сейчас это мое умение вряд ли могло пригодиться. Зато муниципальные кухни, открытые в разных кварталах, — это уже дело. Там можно было заказать все, что хотите, и вам привозили готовые блюда, вкусные, но довольно однообразные. Впрочем, ими легко заполнялись хозяйственные бреши. Существовали и муниципальные «суповые», с которых мы начали. Арчи называл супы оттуда «песочно-каменными», они напоминали русский анекдот, пересказанный Стивеном Ликоком: «Возьмите песок и камни и взбейте их, чтобы получился торт», — вот примерно такие были супы. Случайно я оказалась большой специалисткой по суфле. Сначала я не знала, что Арчи на нервной почве страдает диспепсией. Часто он возвращался вечером домой и вообще не мог взять в рот ничего; я огорчалась, так как очень гордилась приготовленным мною сырным суфле.

У каждого есть свои убеждения относительно пищи, которую следует употреблять во время болезни. Но идеи Арчи казались мне из ряда вон выходящими. Вот он лежит на кровати, издавая громкие стоны. И вдруг говорит:

— Думаю, сейчас хорошо пошла бы патока или сахарный сироп. Ты можешь сделать мне что-нибудь в этом роде? — и я старалась изо всех сил.

Чтобы занять себя в течение дня, я начала заниматься стенографией и бухгалтерским делом. Как теперь всем известно из бесчисленных статей в воскресных газетах, молодые жены постоянно страдают от одиночества. Меня удивляет, что молодые жены почему-то не задумывались об этом перед вступлением в брак. Мужья работают, их нет дома целый день — и женщина, выйдя замуж, попадает в совершенно другую обстановку. Она должна начинать жизнь сначала, заводить новых знакомых и друзей, находить себе занятие. До войны у меня было в Лондоне очень много друзей, но теперь их всех раскидало по белу свету. Нэн Уотс (теперь Поллок) по-прежнему жила в Лондоне, однако я чувствовала некоторую робость в общении с ней. Звучит глупо, и на самом деле это было глупо, но никто не станет отрицать, что разница в имущественном положении отдаляет людей друг от друга. Дело не в снобизме или социальном положении; речь идет о том, можете ли вы позволить себе вести такой же образ жизни, как ваш друг. Если ваши друзья богаты, а вы — бедны, ситуация становится затруднительной.

Я и в самом деле была немного одинока. Я скучала по госпиталю и друзьям, ежедневным встречам с ними, мне не хватало моего дома, но я отлично понимала, что это неизбежно. Не обязательно водить компании каждый день — компании затягивают, растут и в один прекрасный момент, оплетая вас как плющ, душат. Я получала удовольствие от стенографии и бухгалтерии. Если в стенографии я испытывала унижение от того, что четырнадцати— и пятнадцатилетние девочки легко опережали меня, то в бухгалтерии чувствовала себя как рыба в воде, и это было приятно.

Однажды, во время занятий в коммерческой школе, которую я посещала, учитель прервал урок, вышел из класса, а потом вернулся и сказал:

— На сегодня вы свободны. Война кончилась!

Мы не поверили своим ушам. Ничто не предвещало такого скорого исхода, война грозила длиться еще, по крайней мере, полгода или год. Наши позиции во Франции ничуть не изменились. Каждый день то завоевывали, то снова отдавали несколько квадратных метров территории.