Автобиография для отдела кадров. Отчет о проделанной жизни

Наши мастера во ВГИКе – настоящие молодцы! – постоянно приглашали к нам на занятия или на экзамены кого-нибудь из выдающихся деятелей кино. Мэтр кинодраматургии Евгений Габрилович учил нас записывать все подряд и не надеяться на память; он проповедовал отношение к сценарию как к полноценной художественной литературе. Виктор Мережко стращал: «Никто из вас после института не будет работать по специальности!» Он говорил, что наш диплом дает право не работать и только спасает от статьи «За тунеядство». Виктор Шкловский потрясал аудиторию призывами ничего не бояться. Он был уже в таком возрасте, что передвигался с трудом и подняться к нам наверх не мог, поэтому встречу с ним организовали на первом этаже.

Народу в аудиторию набилось битком, и даже в коридоре было полным-полно: все хотели хоть одним глазком глянуть на «живую легенду», хоть одно его слово услышать.

На час все затаили дыхание.

Тишина едва дышала.

А мы сидели в самом центре события, лицом к лицу с «историей» и, не напрягая слуха, могли внимать шелестящему шепоту, который временами взрывался громоподобным раскатом и оглушал – это когда Шкловский вспоминал своего друга Маяковского и призывал нас «ничего не бояться в этой жизни». Видимо, ему в свое время досталось и пришлось изрядно…

Наши мастера – настоящие молодцы!

На очередном экзамене по мастерству у меня возникла дискуссия с Аркадием Ининым, прославленным сценаристом-юмористом, хотя сама тема разговора была весьма далека от сценарного мастерства.

Перед самым экзаменом на кафедру кинодраматургии пришла «телега» из милиции. В ней говорилось, что среди бела дня, в пельменной по улице Космонавтов студенты ВГИКа Сергей Бойко и Виктор Буйвидас распивали коньяк, принесенный с собой. Буй расписался в составленном «на месте преступления» протоколе, а я отказался его подписывать, заявив, что коньяк этот не то что не пил, а даже не нюхал. Так и было записано в протоколе с моих слов. Так я и сказал на экзамене.

«Телегу» передали нашей мастерице Люсе, Людмиле Александровне Кожиновой, супруге другого нашего мастера, Валентина Константиновича Черныха – или просто Константиныча, который говорил, что его фамилия склоняется только на партсобраниях, – передали аккурат перед самым началом экзамена. Для пущего эффекта, что ли? И вопрос «пил или не пил?» стал главным при разборе моего курсового сценария на экзамене по мастерству.

Как можно пить и одновременно не пить? Этот парадокс – эту, без преувеличения сказать, апорию Зенона! – и пытались разрешить мои мастера и сценарист Аркадий Инин. Буй в это время сидел среди остальных студентов нашей группы и помалкивал, – он уже все сказал, когда поставил свою трусливую подпись под тем дурацким протоколом.

– Скажи честно, Сережа, было распитие или нет? – снисходительно улыбаясь, в который раз спрашивала меня Люся. – Мы тут все свои. Никто тебя осуждать не собирается.

– Не было этого, – в который раз отвечал я.

– Но Витя же подписал. Как же так?

– Это его личное дело, – стоял я на своем. – Я отвечаю за себя. Не было никакого распития.

Завершил весь этот дискурс Аркадий Инин.

– Вот так всегда и говори! – сказал он со смешком. – Даже если тебя застукает жена на другой женщине. Не было этого! По-моему, тут все ясно. Правда, Людмила Александровна?

Мне показалось, Люся на меня обиделась.

– Правда, – согласилась она с усмешкой, и экзамен продолжился.

Еще бы не правда!

Дело была так: мы с Буём взяли в магазине пару 50-граммовых пузырьков коньяку, пришли в пельменную и «затарились» пельменями и парой кружек пива. Опорожненные пузырьки мы поставили в пустые кружки, которые уборщица тут же унесла на мойку, – кружек всегда не хватает. А потом к нам подвалили эти два придурка в штатском, предъявили свои «ксивы» и затеяли составлять протокол. Оказывается, они стояли за соседним столиком и наблюдали. Я им сказал, что я их в упор не видел, а Буй начал «жевать сопли» и, в конце концов, подписал бумагу. А я не стал. Они сказали:

– Ну и ладно, телега тебе все равно обеспечена…

Постскриптум для современной молодежи: в те незабвенные времена было не принято использовать записи с камер видеонаблюдения для доказательства или фиксировать нарушения антиалкогольного закона на мобильный телефон. Не было тогда в пельменных ни камер, ни мобильников. Зато теперь есть и камеры, и мобильники, но нет таких антиалкогольных законов и таких пельменных.

Вот и всё.

Такие времена.

А в остальном – без комментариев.

Выводы делайте сами.

Глава 8. «Пацифист»

Екатерина Николаевна Заслонова, бойкая старушка, декан сценарно-киноведческого факультета и родственница героя-партизана Великой Отечественной войны Константина Заслонова, – безжалостные студенты называли ее между собой не иначе как «Заслонка» или «Катька», – на очередном экзамене по мастерству пытала меня с настойчивостью особиста, кто же таков на самом деле главный герой моего курсового сценария:

– Он у тебя пацифист или все-таки нормальный мужик?