Автобиография Дмитрия Раевского. Сокровище чаши

был на месте. По небу медленно двигались облака в виде стремительных всадников. Эти небесные

кони были удивительно похожи на настоящих, а люди на них, прижавшись низко к гривам небесных

скакунов, погоняли своих лошадей палками или плётками, стегая их по крупу. Кони летели, а я

горевал. Для чего я здесь? Чтобы смотреть на облака и на звёзды?

Ночь пришла быстро, накрыв покровом спешащий город. Зажглись фонари и свет в домах, своей

иллюминацией не давая звёздам проявиться во всей красоте. Млечный путь, Орион были ясно

видны, но свет города делал их такими, как я привык их видеть в средней полосе России, а не

такими, какими они могут быть видны в Средней Азии, где располагался Шигацзе. Да ещё и на

высоте трех с половиной тысяч метров над уровнем моря.

Полежав часов до одиннадцати вечера на тёплых ещё камнях, я встал, натянул на плечи рюкзак и

тронулся в путь, освещая дорогу фонариком. Я легко спускался вниз по пологому склону, который

был мне уже знаком. Видя такую лёгкость и безопасность, я выключил фонарик и пошёл, различая

тропинку в свете звёзд. Собственно, тропы не было, но лишь очертания кряжа, который и был

ориентиром. Пройдя так несколько шагов, я вдруг совершенно явственно метрах в пяти слева от

26

себя услышал голос, обратившийся ко мне на чистом русском языке. Голос назвал меня тем именем, которое дал мне Буддист:

- Д., ты выбрал опасную дорогу.

Голос этот застал меня с уже занесённой вверх ногой. Опуская ногу, я внутренне сгруппировался, и, когда нога, не нащупав скальной поверхности, стала проваливаться в пустоту, я не перенёс на неё

весь вес тела, а, упав на колени, всё-таки успел ухватиться за камни. В тот вечер я чуть не погиб, ведь скатись я - и утром моё тело, переломанное и остывшее, осталось бы только похоронить.

Высота в том месте была не менее двухсот метров. Оправившись от волнения, я возликовал: голос

действительно был, это не было галлюцинацией, и он спас меня в последний момент, как обычно и

поступают мудрецы буддисты! Более того, он обратился ко мне по имени, которое дал мне Буддист, значит приглашение – это не моя фантазия, а реальность! Волна счастья прокатилась по мне как

цунами. Все волнения, переживания, вся тяжесть последних дней улетучились как дым на ветру.

От сомнений, что так душили меня все эти дни, не осталось и следа, и на душе стало так легко и

счастливо, как не было никогда в жизни!

Идя в гостиницу, я вспомнил, что Юрий Рерих описывал в дневниках, как его спасли в пустыне

Гоби. Дело было так. Сделав вечером остановку, караван расположился в покинутом лагере Дже-Ламы. Юрий избрал себе для ночлега деревянную палатку с маленьким окошком. Углубившись в

чтение при свете масляной лампы, он не заметил, как наступила ночь. Тут женский голос сказал

ему: «Пригнись!». Оглянувшись и не увидев никого вокруг, он подумал, что ему почудилось. Через

несколько секунд голос повторил приказ, но Юрий опять не обратил на него внимания. В третий раз

голос был подобен грому и, сопровождаясь электрическим разрядом, бросил Юрия на пол. В этот

миг раздался выстрел, и, разбив окно, пуля пролетела там, где только что находилась его голова.

Тибетские мудрецы спасают только в самый последний момент – это я точно помнил. У меня не

осталось и тени сомнений, что я приглашён не зря.

Придя в гостиницу, я лёг спать с лёгким сердцем. Утром проснулся часов в пять утра, меня

выворачивало наизнанку, сильно тошнило. Солнечное сплетение ломило и крутило. Помучившись

позывами рвоты, я лёг спать.

Проснувшись поутру, в первую очередь, восстановил в сознании все подробности вчерашнего

вечера. Звёзды, спуск, Голос, победа над сомнениями, что так глодали мне душу, воспоминание

об опыте Юрия Рериха… Тогда в дневниках он ещё написал, что с того момента началось его

знакомство, а позднее и сотрудничество с Махатмами Химавата… Помнится, после он утверждал, что даже побывал в Шамбале, которая находится в Танг-ла… Интересно, где это? Наверно, в районе

Кайлаша или южнее… А меня пригласят … в Шамбалу? Ну не сейчас, понятно, а когда-нибудь?

Вообще, моё теперешнее состояние очень напомнило мне озарение на Селигере, когда покой

снизошёл на душу и я почувствовал силу. Так и теперь – спокойствие и уверенность. Понял я, что, даже если никогда не увижу Махатм и не услышу этого чудесного голоса, я всё-таки не буду

сомневаться в Их существовании и в участии Их в моей жизни. Они есть, и Они обо мне знают. А

дальше всё зависит от меня.

Так, сидя в номере, я обрёл совершенный душевный покой, и ни тени сомнений не появлялось более

во мне. Я понял, что нужен был здесь и что приехал не зря. Что будет дальше? Я не сомневался, что

что-то да будет.

Примерно перед обедом в мою душу вдруг ворвался вихрь торжественности и почитания Махатмы.

Я понял вдруг, сколь Он высок в своей святости и всепланетности, другого слова и подобрать трудно.

В этот момент ярчайшего осознания Его значения и значимости я боковым зрением увидел, что в

комнате есть, кроме меня, кто-то ещё. Я быстро завращал головой, пытаясь увидеть, кто именно