Автобиография, написанная для Нобелевского фонда

За пять лет, прошедших со времени получения мной места в Нью-Йорке, и до того момента, когда деньги, полученные за несколько опубликованных рассказов, дали мне возможность стать свободным художником, — за эти пять лет я сменил несколько должностей, выполняя чисто канцелярскую, лишенную романтики литературную работу — в двух издательствах, в журнале («Адвенчур») и в газетном синдикате: я читал рукописи и писал, непрерывно писал рекламные объявления для книг, каталоги, скучнейшие книжные обозрения; короче говоря, в храме искусств я выполнял работу плотника и водопроводчика. И первые пять моих романов не вызвали никакого отклика: «Наш мистер Ренн», «Полет сокола», «Дело», «Простаки», «На вольном воздухе» — книги, — вышедшие в свет с 1914 по 1919 год и обреченные на забвение еще до того, как успели высохнуть чернила. У меня же не хватило обыкновенного здравого смысла уразуметь, что после пяти провалов было просто глупо продолжать заниматься сочинительством.

«Главная улица», увидевшая свет в конце 1920 года, была моим первым романом, который вызвал дружную ярость провинциалов, и, как я уже писал, его успех был поистине скандальным. В одном из самых популярных американских мифов рассказывается о том, что все американские деревни — воплощенное процветание и добропорядочность, в моем же романе какой-то американец нападал на этот самый миф. Скандал! Сотни тысяч людей прочли эту книгу с болезненным удовольствием, вроде того, какое испытывает человек, который сосет свой ноющий зуб.

За «Главной улицей» последовали романы «Бэббит» (1922), «Эроусмит» (1925), «Капкан» (1926), «Элмер Гентри» (1927), «Человек, который знал Кулиджа» (1928) и «Додсворт» (1929). Следующий роман, название которому еще не придумано, будет об идеализме в Америке — на примере трех поколений американцев — с 1818 по 1930 год, о том самом идеализме, — которого не понимают иностранцы, называющие американцев «загребателями долларов». Роман этот, по всей вероятности, увидит свет осенью 1932 года, и главная забота автора, работающего над ним, состоит в том, чтобы после получения Нобелевской премии писать лучше, чем ему дано от природы.

В 1928 году я женился в Англии на Дороти Томпсон, американке, которая была корреспонденткой по Центральной Европе и шефом бюро газеты «Нью-Йорк ивнинг пост». Мой первый брак, заключенный в Нью — Йорке с Грейс Хеггер в 1914 году, был расторгнут.

Все эти годы, начиная с 1915-го, когда я начал писать романы, я вел жизнь совсем не романтическую, а застойную. Я много путешествовал. На первый взгляд может показаться, что тот, кто за 15 лет успел побывать в 40 штатах страны, в Канаде, Мексике, Англии, Шотландии, Франции, Италии, Швеции, Германии, Австрии, Чехословакии, Югославии, Греции, Швейцарии, Испании, Вест-Индии, Венесуэле, Польше и России, является искателем приключений. Но это не так. На самом деле мои заграничные путешествия являлись лишь самым заурядным способом освежиться и убежать от реальности. В действительности я по-настоящему отправляюсь в путешествие тогда, когда сижу в курительном салоне пульмана, в поселке штата Миннесота, на ферме штата Вермонт, в отеле Канзас-сити или Саваны и прислушиваюсь к самому обыкновенному, обыденному разговору тех, кого я считаю наиболее экзотическими и удивительными людьми в мире, — обыкновенных граждан Соединенных Штатов, с их дружелюбием в отношении незнакомых людей и грубоватой задиристостью, с их жаждой материального преуспеяния и стыдливым идеализмом, с их интересом к широким проблемам и хвастливым провинциализмом: это и есть та самая сложность их характеров, изобразить которую — дело чести для американского романиста.

И теперь в возрасте 46 лет, став хозяином собственной фермы в идиллическом штате Вермонт и отцом ребенка, появившегося на свет в июне 1930 года, я нахожусь, смею надеяться, у начала своей карьеры романиста. Я верю, что период моего ученичества, со всеми его ошибками, уже близок к завершению!

1930