Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 1

Термин «промывка мозгов» подразумевал управление сознанием, насильственное убеждение. Восходит он к китайскому обороту «си нао», буквально и означающему «промыть мозги». Сначала он применялся к тем методикам принудительного убеждения, которые использовались для искоренения «феодального склада мышления» китайцев, воспитанных еще в дореволюционную эпоху. На Западе подобный термин использовался при описании методов, которыми китайские коммунисты подавляли волю к инакомыслию. Применялся он и к большевистским методикам принудительного убеждения.

Но Редозубов, как и все большевики его времени, видели в «проработке» главный метод избавления от идеологических несогласий. Партия отмечала, что инакомыслие нуждается не только во внешнем преодолении, но и в «проработке», на что требуется время. Политические кампании делали возможным быстрый переход на официальную позицию посредством зубрежки партийных догм. Однако при этом оставалась сильна тенденция возврата к оппозиционности, в модифицированном или даже неизменном виде. Задача партии заключалась не в том, чтобы заставить партийца повторить партийную линию, а в том, чтобы тот, поняв свое заблуждение, проработал его путем переосмысления. Решения съезда должны были быть пережиты, прочувствованы. Генеральная линия должна была быть не просто усвоена – ее необходимо было принять всем своим существом. Тяжесть пути признавалась, а выдержка и воля тех, кто готов был ей следовать, уважалась. «Проработка» происходила на сознательном (переосмысление) и бессознательном (тренировка воли) уровнях. Не случайно партия использовала психологический термин «проработка» – он описывал проект модификации подсознательного. «Проработка» состояла в осознании оппозиционером исходных причин своего инакомыслия, а затем в реконструкции всей выявленной структуры своего характера, своих внутренних процессов. В итоге оппозиционер перестраивал свои наклонности, привычный ему образ мыслей, обеспечивая этим свое освобождение от власти патогенных шаблонов.

Но в данной ситуации был важный нюанс: по всей видимости, Редозубов не понимал, где ортодоксия, а где инакомыслие. Не исключено, что «проработка» на рабфаке под его руководством привела бы к укоренению оппозиционного мышления. Инициатива «проработки» должна была исходить из партийного аппарата, кустарничеству не было тут места. «Узнав, что это не входило в программу занятий», Дубасов «категорически восстал» против несанкционированной «проработки» и предложение отклонил. Тогда Редозубов «предложил записать нам список литературы для „детальной проработки XIV партсъезда“». Дубасов поставил молодого преподавателя рабфака на место: «Я с частью ребят предложил Редозубову заниматься чем следует, а не занимать учебные часы другими вопросами. Но он не послушал нас, хотя нас и было большинство, и мы были, безусловно, правы, о чем знал Редозубов».

Я предлагал на третьем курсе рабфака проработать XIV съезд партии, – описывал свою версию событий Редозубов, – но когда некоторые товарищи сказали, что это не входит в нашу программу, то я предложил проработать <…> следующую литературу:

».

Оппозиционную литературу Редозубов рекомендовал не как догму, а только «для ознакомления с взглядами оппозиции». Не могли же студенты опровергать Зиновьева и «Новую оппозицию», не зная, за что она ратует, что написано в главных публикациях ее адептов110. В 1925 году знакомство со спорными тезисами считалось если не обязательным, то, во всяком случае, допустимым и не осуждалось.

Итак, выкристаллизовались две реконструкции душевного развития Редозубова: его версия, в которой он был честным большевиком, оступившимся один раз по недопониманию и болезни (в метафорическом понимании этого слова), и версия его недоброжелателей и контрольной комиссии, согласно которой он являлся законченным оппозиционером, естественно мигрировавшим из лагеря троцкистов в лагерь зиновьевцев – лишь бы вредить сторонникам большинства ЦК.

Вот как оценивал траекторию развития «я» Редозубова Львов: «Видно, что у тов. Редозубова антипартийный уклон не только по-прежнему существует, но и прогрессирует. <…> Наличие факта вредного уклона, каковой тов. Редозубовым до сих пор не изжит», было бесспорным, что подтверждалось его поступками – пьянством и попыткой оправдать себя документами, «которые нужно считать подложными»111.