Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

Тем не менее некоторую огласку пролетарская линия получила в статье «Что выявляет чистка в ячейке СТИ» в газете «Красное знамя» от 5 декабря 1929 года: «Семейственность и примиренчество налицо. Стало, например, известно, как пройдоха с партбилетом, Яковлев, водил за нос горстудбюро и бюро ячейки механического факультета, получая две стипендии: 125 и 31 рублей, да и на службе 50 рублей в месяц. Кроме того, ему дали место на курорте на 1 месяц, а потом еще на 1 месяц. А секретарь ячейки механического факультета тов. Усатов показал Яковлеву до расследования весь поступивший на него материал. Опасаясь чистки, Яковлев вскоре удрал в другой вуз». Кутузов много ссылался на этот пример, цитировал газету, доказывая, что даже среди бывших рабфаковцев выявился «ряд примазавшихся. Студент Кулаков – сын торговца, исключался из партии за скрытие социального положения. У отца описали имущество за не сдачу 230 пудов хлеба». А студент Калюжный служил добровольцем у Деникина[360].

Самый красочный пример относился к белогвардейцу Кураксину, чей «отец, говорят, был членом Союза русского народа. Брат – белый офицер. Участвовал в свержении советской власти в Томске». Укрыватели, Морозов и Фатеев, защищали Кураксина, и «оказывается, они его большие друзья». Удивляться было нечему, Фатеев, например, служил у Колчака – биографический факт, который комиссия по чистке почему-то «смазала». Кутузов и другие леваки пытались вывести Фатеева на чистую воду, но, пользуясь тем, что против него никто со строительного факультета не выступал и тыл его был обеспечен, Фатеев обозвал выступавших из других групп «иностранцами» и сумел отбиться. «Надо отметить, что работа <…> проходит вообще вяло», – продолжала газетная статья. «Грубую ошибку» допустил председатель комиссии по подготовке и чистке Половкин, сказав, что скрытие Кураксиным службы у Колчака – Кураксин охранял тюрьму, где сидели арестованные большевики, – есть «партийная невыдержанность». Кураксину «невыгодно было говорить о таком „пустяке“, и он молчал с 1920 года. Молчал и его друг, член партии Фатеев. Это уже не примиренчество, а укрывательство классово-враждебного элемента»[361]. Бывшие оппозиционеры, например Кочкуров, подозревали, что в ячейке окопались люди с белогвардейским прошлым: когда комиссия по чистке обсуждает партийцев из рабочих, эти типы «приходят и засыпают их». «Факт, Кликунов служил у Колчака добровольцем», но несмотря на то, что поступило два заявления на Кликунова, ответработники, включая секретаря райкома Зимова, скрывали это. Чистильщики отметали последнее обвинение: «В отношении Кликунова запрашивали и выясн[яли], был ли он добровольцем у Колчака» – факт не подтвердился. У Кутузова просто была к этому человеку давняя неприязнь[362].