Автобиография троцкизма. В поисках искупления. Том 2

У левой оппозиции были свои объяснения причин кризиса и свой набор мер для его преодоления: «Зигзаг Сталина влево» и его борьба с правыми проходят при продолжении и усилении курса на строительство социализма в одной стране, при продолжении и усилении репрессий в отношении левой оппозиции, члены которой содержатся в тюрьмах и ссылках. Индустриализация, говорили далее в этих кругах, сопровождается резким снижением уровня жизни рабочего класса, снижением его доли в национальном доходе, подавлением активности масс, зажимом внутрипартийной демократии. В деревне проводится неплановая и непродуманная политика, «экстраординарные меры приводят к затруднениям при заготовках хлеба, а коллективизация проводится путем усиленного административного нажима»13. В пику заявлениям сталинской группы «левые оппозиционеры» утверждали, что экономическое обострение выросло вследствие обострения экономических диспропорций, связанного со слишком медленными темпами индустриального роста. Е. А. Преображенский не соглашался с Бухариным, винившим во всем «слабое развитие сельского хозяйства». В его программной статье от ноября 1928 года под ироническим заглавием «Заметки экономиста на „Заметки экономиста“» Преображенский утверждал, что главная проблема, провоцирующая хозяйственный дисбаланс, «заключается в том, что промышленность систематически не покрывает товарного спроса деревни, закупоривает процесс развития и товаризации сельского хозяйства». При недостаточном предложении промтоваров «не получается не только социалистической смычки с кооперированными середняками и бедняками, но и капиталистической смычки с кулаком», объяснял Троцкий VI конгрессу Коминтерна в июле 1928 года. Центральной составляющей альтернативной программы преодоления экономических трудностей являлся тезис о необходимости ускорения индустриализации. По мнению Преображенского, крупная промышленность нуждалась в периоде «первоначального социалистического накопления», в ходе которого средства для развития индустрии должны были изыматься из деревни. На первых этапах индустриализации требовалось безвозмездное перемещение какой-то доли прибавочного продукта из сельского хозяйства на заводы. Желаемого результата можно было добиться через регулирование цен, обеспечивающее индустрии прибыли, достаточные для ее неуклонного развития, и гибкую систему налогообложения, позволяющую систематически отчуждать в распоряжение государства часть излишка, производимого в зажиточных крестьянских хозяйствах14.

На ноябрьском пленуме ЦК 1928 года сталинцы все еще продолжали отстаивать центристские позиции. Развитие тяжелой промышленности возможно лишь при более быстром обороте легкой индустрии, соглашались они с правыми. Но переход к уничтожению остатков экономических свобод и жесткому администрированию был явным сдвигом влево. В одиннадцатую годовщину Октябрьской революции на партсобраниях можно было услышать официальные лозунги, ранее ассоциировавшиеся с Троцким и Зиновьевым: «Опасность справа!», «Ударим по кулаку!», «Согнем нэпмана!», «Ускорим индустриализацию!»15

Хотя юридически нэп был прекращен только 11 октября 1931 года, с принятием постановления о полном запрете частной торговли в СССР, апрельский пленум партии 1929 года сломал экономический и социальный строй, провозглашенный Лениным после окончания Гражданской войны. На пленуме Бухарина обвинили в «недооценке новых форм смычки социалистической промышленности с сельским хозяйством, недооценке роли совхозов и колхозов при явной переоценке возможностей развития мелкого крестьянского хозяйства». Сталин сказал о нем: «Вчера еще личные друзья, теперь расходимся с ним в политике»16.

Повредило правым разглашение попытки Бухарина в июле 1928 года обсудить возможность блока с умеренным крылом левой оппозиции17. При встрече с Каменевым, которая держалась в секрете, Бухарин предостерегал левых против соглашения со Сталиным и предлагал объединить для борьбы с ним усилия всех внутрипартийных течений: «Он нас перехитрит. Он – новый Чингис-хан, он нас уничтожит. <…> Если Сталин победит, не останется и помину о свободе. Корень зла в том, что партия и государство слились. <…> Старые деления стали недействительными… Сейчас речь идет не о нормальном различии в политике, но о сохранении партии и государства и о самосохранении противников Сталина. <…> Для него важны не идеи, он беспринципный политикан, жаждущий власти, он знает только месть и удар в спину. Надо объединиться для самозащиты»18.