Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

По мнению Вернера, выделенные им примитивные (нем. Urgebirge – «первозданные») горные породы, лежащие в основе формаций, представляли собой самый древний материал Земли и состояли из кристаллических (вулканических) горных пород. Вернер и его коллеги утверждали, что примитивные пласты не содержат никаких ископаемых или органических остатков. В немецком языке приставка Ur- означает «главный или первичный, подлинный», а Gebirge в современном значении – «горы или горная цепь». Термин «первозданный» применялся Вернером в более широком смысле по отношению к любой древней формации, в горах или где-то еще, ученый также использовал и другие термины, связанные с горным делом, в качестве источника для множества определений[131]. Переходные горные породы (нем. Übergangsgebirge) были более молодого возраста, стратиграфически располагались над примитивными породами и состояли как из горных пород, образовавшихся в результате химических процессов (осаждения из воды или других химических реакций – например, некоторые известняки, кремень), так и из других, сложенных из зерен обломочного материала (образованных в результате выветривания – например, песчаник). Эти переходные слои состояли из отвердевших известняков, а также граувакк (нем. Grauwacke) и редких силлов и даек (горизонтальных и вертикальных интрузий (внедрений) новой горной породы внутри ранее существовавших слоев). Немецкое слово Übergang означает «переход, превращение». Таким образом, эти пласты перекрывали первичные и залегающие выше вторичные горные породы. Над переходными пластами располагались еще более молодые пласты, названные вторичными, или флецевыми (нем. Flötzgebirge или Flötz, пишется также Floetz). Термином «флец» в горнорудном деле называли пласты, представляющие собой горизонтально залегающие слоистые отложения, имеющие экономическое значение, такие как уголь, содержащий органические вещества и ископаемые. Вернер постулировал, что эти первые три слоя, формирующие основу его временной шкалы, откладывались из Мирового океана и составляли основную часть горных пород на Земле. Над первичными, переходными и вторичными горными породами залегали аллювиальные пласты (нем. Aufgeschwemmt – «вымытые водой»), то есть намывные отложения, тонким слоем расположенные поверх отложений трех основных типов. Эти слои создавались проточной водой, имеющей преимущественно горизонтальное дно разной толщины и ограниченной ширины. В схеме Вернера самые верхние слои были вулканическими (нем. Vulkanische). По утверждению ученого, источником этих слоев стали воспламенившиеся угольные пласты, которые были потушены водой, в результате чего в водных условиях образовались слои базальта[132]. Позже геологи выяснили, что вулканические горные породы образовались в результате остывания магмы.

Среди европейских стратиграфов, занимавшихся изучением горных пород и пластов в то же время, что и Вернер, был Петр Симон Паллас. Паллас, немецкий зоолог и ботаник, изучал формации горных пород в Уральских горах России и выделил пласты в систему (трехчастную), включающую первичные, вторичные и третичные материалы. Сначала залегают первичные горные породы – самые старые, состоящие из кристаллических элементов; затем идут вторичные пласты, содержащие ископаемые остатки и существующие преимущественно в виде горизонтальных слоев; и наконец, третичные отложения – самые молодые – состоят из рыхлого галечника и осадков[133].

Трехчастная система известна также как третичная. Третичной системой (периодом) официально именовался временной интервал геохронологической шкалы до тех пор, пока в большинстве версий временной шкалы ее не заменили неогеновой системой[134]. Трехчастную систему применил Иоганн Готлоб Леман, немецкий геолог и минералог, в своем исследовании горного массива Гарц и Рудных гор в Германии. Леман обратил внимание на то, что ядро гор содержало первичные породы кристаллической природы, покрытые вторичными формациями осадочных пород с ископаемыми остатками, а на вершине некоторых вторичных формаций залегали третичные отложения, состоящие из рыхлых осадков.

Итальянский геолог Джованни Ардуино (1714–1795) работал в Альпах и усовершенствовал трехчастную классификацию Палласа и Лемана[135]. Он заметил, что в этих отложениях встречается галька, которая, как выяснилось, происходит из вернеровских более древних первичных и вторичных формаций. Ардуино назвал эти пласты monti terziari – «третичные горы» и отмечал, что в них содержатся определенные ископаемые, для которых характерно расположение горизонтальными слоями. Ардуино отделил эти отложения от залегающих выше рыхлых аллювиальных отложений. Последние он выделил в четвертую группу – quarto ordine («четвертый разряд»), – которая стала известна как четвертичные отложения.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука