Читаем Автобиография Земли. 4,6 миллиарда лет захватывающей истории нашей планеты полностью

Геологи заметили, что горные пояса часто расположены близко к краям континентов и ориентированы так же. Когда была разработана теория тектоники плит, причина такого расположения гор стала очевидной: повторяющиеся столкновения массивов суши на протяжении долгого времени оказывают влияние на границы плит. Восточное побережье США с точки зрения тектоники в настоящее время является пассивной континентальной окраиной: это означает, что энергии вдоль побережья ниже, чем на активной окраине. В результате, например, континентальный шельф вдоль Атлантики более широкий, содержит больше отложений, а в более спокойных тектонических условиях могут формироваться барьерные острова. Тем не менее Аппалачи и другие горы на восточном побережье параллельны берегу и находятся в глубине континента на не очень большом расстоянии от побережья. Причина в том, что когда-то восточное побережье представляло собой активную континентальную окраину. Активные континентальные окраины – это области с высокой энергией, где происходит горообразование и поднятие наряду с формированием зон субдукции. Западное побережье США в настоящее время – активная континентальная окраина. Повторяющиеся циклы открытия и закрытия океанов привели к формированию горной цепи Аппалачей – это полный, хотя и сложный цикл Уилсона[297].

Края суперконтинентов и континентов испытывали и продолжают испытывать напряжение в результате движения плит, которое формирует пояса гор, зоны столкновений (коллизии) и ведет к наращиванию материала за счет аккреции. Некоторые из блоков, которые выталкиваются на континенты, называют «экзотическими» (или «подозрительными») террейнами (фрагменты континента, отколовшиеся от одного массива суши и «пришитые» к другому под действием тектонических сил). Экзотические террейны – это группы горных пород, сформировавшиеся в одном районе и переместившиеся в другой. Они состоят из материала, «соскобленного» с океанических плит или островных дуг, расположенных на границах активных континентальных окраин, и очень отличаются от других горных пород на прилегающей территории. Примером экзотических террейнов служат отложения океанического дна, офиолиты (рис. 6.2), состоящие из марганцевых конкреций, подушечных базальтов, ультрамафических магматических пород и вулканогенных и осадочных отложений островных дуг. Разломы отделяют эти фрагменты коры у их основания от залегающих ниже пород. Береговые хребты в Калифорнии сложены из экзотических террейнов так же, как и Альпы. На самом деле до появления знаний о тектонической активности обнаруженные высоко в горах материалы, происхождение которых связано с океаническим дном, долгое время озадачивали геологов. Некоторые экзотические террейны содержат ценные минералы и имеют промышленное значение.


Рис. 6.2. Активные континентальные окраины и экзотические террейны (Джим Хафтон. Палеонтологический исследовательский институт, 2000)


Внутренние части континентов – кратоны – в основном не деформированы потому, что они находятся далеко от действия сил растяжения или сжатия. Северо-Американский кратон охватывает значительную область в центре континента, но лишь малая его часть выступает на поверхность. Часть кратона, выступающая на поверхности, называется щитом, она состоит из кристаллических пород фундамента. Эти участки отличаются плоским рельефом, горы встречаются редко, и здесь представлены самые древние горные породы на планете возрастом несколько миллиардов лет, потому что эти области не подвергались переработке и разрушению. Северо-Американский кратон включает Канадский щит, охватывающий бо́льшую часть Канады, северные штаты США и Гренландию. Вокруг щита находятся участки платформы, где осадочные породы палеозоя и мезозоя скрывают кратон.

Аппалачи и горные цепи Центральной Европы, горная система Урал и Пиренеи формировались приблизительно в одно время и пережили три значительных периода горообразования в палеозойскую эру. История этих горных вершин началась еще раньше, в докембрийском суперэоне, когда происходил гренвиллский орогенез и в середине протерозоя, 1,2 млрд лет назад, сформировался суперконтинент Родиния. Все было хорошо на суперконтиненте, пока не вмешались тектонические силы и примерно 750 млн лет назад не началось рифтообразование. Когда тектонические силы разорвали суперконтинент на части, сформировалась неровная береговая линия с выступами, состоящими из территорий Алабамы, Нью-Йорка и района залива Святого Лаврентия, и заливами, состоящими из территорий Теннесси, Пенсильвании, Квебека и Ньюфаундленда, которые формируют фестончатый узор.

Перейти на страницу:

Все книги серии Научный интерес

Зачем мы спим
Зачем мы спим

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон — это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему».

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты
Так полон или пуст? Почему все мы – неисправимые оптимисты

Как мозг порождает надежду? Каким образом он побуждает нас двигаться вперед? Отличается ли мозг оптимиста от мозга пессимиста? Все мы склонны представлять будущее, в котором нас ждут профессиональный успех, прекрасные отношения с близкими, финансовая стабильность и крепкое здоровье. Один из самых выдающихся нейробиологов современности Тали Шарот раскрывает всю суть нашего стремления переоценивать шансы позитивных событий и недооценивать риск неприятностей.«В этой книге описывается самый большой обман, на который способен человеческий мозг, – склонность к оптимизму. Вы узнаете, когда эта предрасположенность полезна, а когда вредна, и получите доказательства, что умеренно оптимистичные иллюзии могут поддерживать внутреннее благополучие человека. Особое внимание я уделю специальной структуре мозга, которая позволяет необоснованному оптимизму рождаться и влиять на наше восприятие и поведение. Чтобы понять феномен склонности к оптимизму, нам в первую очередь необходимо проследить, как и почему мозг человека создает иллюзии реальности. Нужно, чтобы наконец лопнул огромный мыльный пузырь – представление, что мы видим мир таким, какой он есть». (Тали Шарот)

Тали Шарот

Психология и психотерапия
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях
Зачем мы спим. Новая наука о сне и сновидениях

До недавних пор у науки не было полного представления о механизмах сна, о всем многообразии его благотворного влияния и о том, почему последствия хронического недосыпания пагубны для здоровья. Выдающийся невролог и ученый Мэттью Уолкер обобщает данные последних исследований феномена сна и приглашает к разговору на темы, связанные с одним из важнейших аспектов нашего существования.«Сон – это единственное и наиболее эффективное действие, которое мы можем предпринять, чтобы каждый день регулировать работу нашего мозга и тела. Это лучшее оружие матушки-природы в противостоянии смерти. К сожалению, реальные доказательства, разъясняющие все опасности, которым подвергаются человек и общество в случае недосыпания, до сих пор не были в полной мере донесены до людей. Это самое вопиющее упущение в сегодняшних разговорах о здоровье. Исправить его как раз и призвана моя книга, и я очень надеюсь, что она превратится для читателя в увлекательное путешествие, полное открытий. Кроме того, книга нацелена на пересмотр оценки сна и изменение пренебрежительного отношения к нему». (Мэттью Уолкер)

Мэттью Уолкер

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература
Изобретение науки. Новая история научной революции
Изобретение науки. Новая история научной революции

Книга Дэвида Вуттона – история великой научной революции, результатом которой стало рождение науки в современном смысле этого слова. Новая наука – не просто передовые открытия или методы, это новое понимание того, что такое знание. В XVI веке изменился не только подход к ней – все старые научные термины приобрели иное значение. Теперь мы все говорим на языке науки, сложившемся в эпоху интеллектуальных и культурных реформ, хронологические рамки которой автор определяет очень точно. У новой цивилизации были свои мученики (Джордано Бруно и Галилей), свои герои (Кеплер и Бойль), пропагандисты (Вольтер и Дидро) и скромные ремесленники (Гильберт и Гук). Она дала начало новому рационализму, покончившему с алхимией, астрологией и верой в колдовство. Дэвид Вуттон меняет наше представление о том, как происходили эти знаковые преобразования.«Наука – программа исследований, экспериментальный метод, взаимосвязь чистой науки и новой техники, язык отменяемого знания – появилась в период с 1572 по 1704 г. Последствия этого видны до сих пор – и, по всей вероятности, не исчезнут никогда. Но мы не только используем технологические преимущества науки: современное научное мышление стало важной частью нашей культуры, и теперь нам уже трудно представить мир, в котором люди не говорили о фактах, гипотезах и теориях, в котором знание не было основано на свидетельствах и где у природы не было законов. Научная революция стала почти невидимой просто потому, что она оказалась удивительно успешной». (Дэвид Вуттон)

Дэвид Вуттон

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература

Похожие книги

Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина
Происхождение эволюции. Идея естественного отбора до и после Дарвина

Теория эволюции путем естественного отбора вовсе не возникла из ничего и сразу в окончательном виде в голове у Чарльза Дарвина. Идея эволюции в разных своих версиях высказывалась начиная с Античности, и даже процесс естественного отбора, ключевой вклад Дарвина в объяснение происхождения видов, был смутно угадан несколькими предшественниками и современниками великого британца. Один же из этих современников, Альфред Рассел Уоллес, увидел его ничуть не менее ясно, чем сам Дарвин. С тех пор работа над пониманием механизмов эволюции тоже не останавливалась ни на минуту — об этом позаботились многие поколения генетиков и молекулярных биологов.Но яблоки не перестали падать с деревьев, когда Эйнштейн усовершенствовал теорию Ньютона, а живые существа не перестанут эволюционировать, когда кто-то усовершенствует теорию Дарвина (что — внимание, спойлер! — уже произошло). Таким образом, эта книга на самом деле посвящена не происхождению эволюции, но истории наших представлений об эволюции, однако подобное название книги не было бы настолько броским.Ничто из этого ни в коей мере не умаляет заслуги самого Дарвина в объяснении того, как эволюция воздействует на отдельные особи и целые виды. Впервые ознакомившись с этой теорией, сам «бульдог Дарвина» Томас Генри Гексли воскликнул: «Насколько же глупо было не додуматься до этого!» Но задним умом крепок каждый, а стать первым, кто четко сформулирует лежащую, казалось бы, на поверхности мысль, — очень непростая задача. Другое достижение Дарвина состоит в том, что он, в отличие от того же Уоллеса, сумел представить теорию эволюции в виде, доступном для понимания простым смертным. Он, несомненно, заслуживает своей славы первооткрывателя эволюции путем естественного отбора, но мы надеемся, что, прочитав эту книгу, вы согласитесь, что его вклад лишь звено длинной цепи, уходящей одним концом в седую древность и продолжающей коваться и в наше время.Само научное понимание эволюции продолжает эволюционировать по мере того, как мы вступаем в третье десятилетие XXI в. Дарвин и Уоллес были правы относительно роли естественного отбора, но гибкость, связанная с эпигенетическим регулированием экспрессии генов, дает сложным организмам своего рода пространство для маневра на случай катастрофы.

Джон Гриббин , Мэри Гриббин

Зарубежная образовательная литература, зарубежная прикладная, научно-популярная литература / Научно-популярная литература / Образование и наука