Автобус славы (ЛП)

"Боже мой". Он остановился. Его собственные мысли испугали его. "Неужели я действительно начинаю думать, как Дюк? Что люди как жвачка. Жуешь их, а потом, когда вкус пропадает, выплевываешь".

Хотя сейчас было еще жарче, его кости, казалось, ломило от холода.

Тем не менее, сейчас он думал о своем выживании.

"Сначала надо установить кто здесь "Numero uno"^[38]. Я, я и только я – вот кто реально важен.

Даже если это означает, что восхитительная Ники будет лежать в земле с обезьянами".

Норман быстрее зашагал к дому, когда пара зашла внутрь. Дойдя до него, он сразу же на цыпочках обошел его сбоку, а не подошел к парадной двери, через которую вошли Бутс и ее подруга.

Его сердце забилось быстрее.

Ладони вспотели.

"Боишься?

Да.

Взволнован?

Определенно".

Норман подумал, что, так или иначе, он все-таки испачкает свои штаны.

Он обошел дом сзади. Ставни свисали с петель. Песчаные бури давно содрали краску с деревянных стен. Они даже начали лепить оконные и дверные рамы причудливой формы. Но все стекла в окнах были на месте.

Возможно, за зданием ухаживали. Может тот старик, похожий на скорняка. Хэнк, вероятно, поднимался сюда, чтобы охранять здание.

"Значит ли это, что там есть что-то ценное?"

Норман дошел до дальней части дома. Здесь не было никакого двора. Все выглядело так, словно дом был взят откуда-то из другого места, а затем поставлен здесь, на вершине холма. Вокруг дома была только рыхлая сухая земля и камни. К окну подвала подкатился перекати-поле и уперся в него. Сзади дома возвышались желтые холмы. Это место было рекламой дикой природы. Оно было таким же бесплодным, как темная сторона Луны.

На мгновение он замер, разглядывая двухэтажный дом с жуткой кривой крышей, из которой торчала еще более кривая дымовая труба.

Изнутри не доносилось никаких звуков.

Бутс, без сомнения, посмеивалась над чучелами обезьян.

Лучше уж так, чем рассказывать Ники о своих приключениях по дороге на юг из Орегона.

Никто из кафе или трейлеров не мог видеть Нормана с этой стороны дома, так что ему не нужно было больше прятаться. Он прошел вперед, чтобы заглянуть в окно. Сквозь пыльное стекло он увидел полуоткрытые красные клетчатые шторы. Между щелями виднелась старомодная кухня с большой железной плитой. Кухонный стол и стулья. На столе стояла пара фарфоровых тарелок.

Вовсе не развалюха, которую ожидал увидеть Норман.

Но и не совсем то место, где чувствуешь себя, как дома.

Вероятно, пара змей свернулась калачиком под унитазом в уборной. Просто ждут, когда кто-то неосторожный спустит штаны, чтобы справить нужду, и тут...

Бац!

Пара ядовитых клыков прямо в заднице.

Черт возьми, кто же в этом месте будет высасывать яд? Норман подумал о пухлых губах Памелы. "Она будет первой в моем списке". Но, как это часто случалось с воображением, оно рождало в его голове образы, которые были совершенно нежелательны.

Он улыбнулся, представив, как Памела идет к нему и говорит: "Лучше сбрось эту одежду, Норман. Я должна высосать весь яд до последней капли", в голову прокрался нежелательный образ. На этот раз это был старый Хэнк в шляпе старателя, которая выглядела так, словно мул и его лучший друг нагадили в нее на счастье.

Норман не мог остановить воображаемый эпизод.

Бедняга Норман бежит обратно в Ямы, крича, что змея укусила его за правую ягодицу. Затем Хэнк облизывает свои покрытые струпьями губы, которые, в свою очередь, обнажают десны с несколькими коричневыми кривыми зубами. А вокруг адского рта торчат густые усы и борода.

Налитые кровью глаза мужчины блестят в предвкушении.

- Похоже, у тебя тут полная задница яда, парень.

Норман говорит, что с ним все будет в порядке.

Только старый Хэнк подтягивал ремень, все время качая головой.

– Неа. Ничего не выйдет, мне придется самому высасывать яд. - Пауза, чтобы выплюнуть табачную жвачку с потоком желтой слюны. - Ага, ты сбросишь свои студенческие трусики, и я высосу из тебя этот гремучий сок, пока он не испортил твой хитрый член.

- Нет, я в порядке, спасибо.

- Ты же не хочешь остаток жизни ссать, как баба?

Затем унижение. Спустить штаны перед Хэнком. Потом нагнуться, ожидая, пока влажный рот приникнет к его ягодице. Потом сосание, сосание, а затем сплевывание, когда Хэнк вытянет змеиный яд.

Конечно, когда Норман нагибался над ним с голой задницей, Хэнк говорил что-нибудь вроде:

- Теперь, молодой человек, я буду спасать тебе жизнь, так что не вздумай делать мне в лицо номер два, ладно?

Крик.