Автограф. Культура ХХ века в диалогах и наблюдениях

— У женщины личная жизнь может сложиться или не сложиться. У мужчин независимо от семейного статуса она не складывается никогда.

— Но по крайней мере, ваша творческая жизнь складывается пока благополучно. Правда, читательская аудитория у поэзии стремительно сокращается.

— Россия вступает в эгалитарно-демократическую цивилизацию. И в скором времени в культуре будут доминировать поп-формы. Но отдельные представители, типа меня, — маргиналы — будут всегда.

— Вы — маргинал?!

— Поэты стали маргиналами везде. И в России лет через пять-десять мы будем такими же. Я знаком с американскими поэтами и знаю, что живут они, как самая захудалая богема. Кружок из 10–15 человек объединяется вокруг профессора, много обсуждают и читают вслух самим себе. Тиражи их книг не превышают 200 экземпляров. И никакой другой аудитории.

— Сейчас интеллектуальная элита вошла в моду. Ее зовут на тусовки, всевозможные презентации. Вы, похоже, сознательно избегаете светской жизни?

— Любой закрепленный имидж тормозит развитие творческого человека. На мой взгляд, нужно быть вне богемы и вне истеблишмента. И тот, и другой круг живет по своему уставу, диктует определенный тип поведения, что в конечном счете мешает самостоятельно двигаться.

— В современный истеблишмент вошли те, кому до середины 80-х по разным причинам путь наверх был закрыт. Кто сегодня представляет богему?

— Андеграунд среди молодых очень активен. Например, группа «Эти». Осмоловский и Гусаров образовали наиболее агрессивную часть богемы. Анархизм в их творчестве — агрессия без вектора, направленная против всех сразу. В поэме «Облако в штанах» Маяковский очень точно воплотил комплекс богемы и комплекс подростка. В стихах богемы нового призыва форма разлетается, а агрессия остается. Самое смешное, что корысть-то у этих мальчиков одна-единственная — выделиться и попасть …в истеблишмент. Кстати, богема — понятие вечное. Поскольку в поле зрения находится вечно тусующийся истеблишмент, то о представителях андеграунда действительно мало знают, ну, разве что читатели газеты «Гуманитарный фонд».

— По традиции богема презирает истеблишмент. Кого же теперь ругают? Ельцина и Вознесенского?

— Второе больше соответствует истине. Новое поколение, увы, совершенно аполитично, и Борис Николаевич их искренне не интересует. Я это точно знаю по своим студентам во ВГИКе. Сознательное игнорирование политики — не что иное, как очередная ориентировка массового поведения. Человек осознанно загоняет себя в какие-то рамки, что не только неправильно, но даже и опасно. Надо уметь защищать свои права и общечеловеческие ценности. В Англии, к примеру, после последней фашистской вылазки их главаря прохожие избили металлическими прутьями. В подобных случаях по-другому нельзя. У нас же при странном равнодушии может случиться с точностью до наоборот.

— Вы написали сценарии фильмов Александра Сокурова «Одинокий голос человека» (1978) и «Скорбное бесчувствие» (1982). Сегодня вы ведете курс на сценарном факультете во ВГИКе, недавно отметившем 75-летие. Как вы представляете свою задачу в качестве руководителя мастерской?

— Во ВГИКе всегда учили записывать придуманное. А я учу студентов придумывать кино. Читаю психологию, психоанализ, культурологию. Объясняю, как замысливать сюжеты, как их делать из ничего. Поскольку им придется работать в условиях тотального диктата масскультуры, я очень подробно знакомлю молодежь с киножанрами и наработками авторского кино.

— Кого вы относите к авторскому кино и почему для вас так важны его традиции?

— Параджанов, Тарковский, Михалков, Иоселиани, Райзман, Хуциев по-разному относились к сюжету, к зрелищности картины, но объединяло их стремление к максимальному творческому самовыражению. Что полностью отсутствует в коммерческом кино. Голливуд качественно и комфортно обслуживает зрителя, являясь вместе с тем и законодателем зрительского сознания. Самовыражением в зарубежном кино вообще никто не занимается. Сюжетная схема предполагает знание всех зрительских интересов. Как поймать и синицу, и журавля — вот этому и учу молодых.