Автограф президента. Роман-воспоминание

И все же, несмотря на довольно трезвый подход к делу, в глубине моей души, как оказалось, жила тайная надежда, что уж я-то каким-нибудь шестым или седьмым чувством сумею уловить фальшь в поведении моего партнера и не позволю вовлечь себя в сомнительную авантюру. И вот теперь меня постигло жестокое разочарование: ничего похожего на фальшь в поведении Рольфа я так и не уловил, все сомнения и подозрения, побудившие нас провести проверочное мероприятие, были совсем из другой области.

Раздумывая над тем, почему я не разглядел истинное лицо Рольфа и позволил ему втянуть меня в эту во всех отношениях неприятную историю, я находил только одно объяснение, и оно тоже больно било по моему самолюбию: я заранее запрограммировал себя на положительный результат! Говоря другими словами, меня сгубило эгоистическое желание поскорее добиться ощутимого успеха, который украсил бы мою профессиональную карьеру, и вот теперь приходилось за это расплачиваться.

В общем, жизнь преподала мне очередной, на этот раз довольно болезненный урок, и мне оставалось только учесть его на будущее.

Но личные обиды и амбиции были не единственной причиной моих невеселых мыслей. Мне было над чем подумать и без них, потому что у нас принято приходить к руководству с готовым анализом проделанной работы, как удачной, так и не очень, и со своими предложениями.

Вот этим мне и следовало сейчас заняться.

Прежде всего, надо было заново переосмыслить всю полученную от Рольфа информацию. Почему он так скупо рассказывал о своих сослуживцах, теперь стало яснее ясного: в его планы совершенно не входило раскрывать кадровый состав контрразведки, а тем более выводить меня на людей, которые могли заинтересовать нас своими информационными возможностями. Ясно было и то, почему он никогда не интересовался, была ли за мной слежка, и скрывал все, что имело хоть какое-то отношение к проведению совместных мероприятий с ЦРУ.

Нашлось объяснение и его обещанию предоставить такую информацию, если его переместят и повысят: Рольф стремился заинтересовать нас своими возможностями и потянуть время. Поразмыслив еще немного, я, как мне кажется, нашел ответы и на некоторые другие вопросы.

Безусловно, контрразведка пошла на передачу нам графиков слежки за сотрудниками советских учреждений исключительно с целью сбить нас с толку, заставить сосредоточить все внимание на тех, за кем в тот или иной день должна быть слежка. На самом же деле слежка за этими людьми велась для отвода глаз, кое-как, а главные силы были брошены на другие объекты, и уж за ними слежка велась, как положено.

Расчет был прост: пока мы, убаюканные нашей «полной осведомленностью» в делах контрразведки, будем пребывать в благодушном заблуждении — подготовить и осуществить какую-нибудь серьезную провокацию, которая нанесла бы ощутимый ущерб авторитету и позициям нашей страны.

Эту же цель преследовала и информация Рольфа об интересе контрразведки к конкретным советским гражданам, в частности, к Колчину, тем более что контрразведке ничто не стоило поднять суету вокруг любого советского гражданина, создать видимость активной работы по этому объекту, своего рода инсценировку, а на самом деле опять-таки серьезно заниматься кем-то другим. И вот этот другой, оказавшийся таким образом вне поля нашего зрения, будет совершенно беззащитен перед нависшей над ним опасностью, потому что профессионально неподготовленному человеку практически невозможно противостоять искушенной во всех тонкостях грязных дел секретной службе, если над ним нет нашего «зонтика», надежно защищающего его от всех бурь и невзгод.

Несколько сложнее обстояло дело с Авдеевым, хотя и тут прояснилось главное: Авдеев не был завербован контрразведкой, иначе Рольф никогда не рассказал бы мне, что Боден встречался с Авдеевым и имел с ним беседу, как не рассказал бы мне вообще ничего, что имело отношение к этому дорожному происшествию. Впрочем, не исключалось, что Авдеев рассказал правду и он действительно не был в комиссариате полиции и не разговаривал ни с каким Боденом, а все это придумали те, кто инструктировал Рольфа, чтобы скомпрометировать честного человека и расправиться с ним нашими руками.

Говоря по правде, я не симпатизировал Авдееву, но, несмотря на это, был искренне рад за него. Правду он сказал генконсулу или нет, вербовали его или не вербовали, самым важным сейчас было то, что Авдеев никоим образом не был связан с контрразведкой. В противном случае она никогда не поставили бы его под удар!

Был еще ряд вопросов, которые ждали своего ответа, но ждать им придется до утра, когда я узнаю, с кем и о чем говорил Рольф по телефону-автомату.

Высосав через соломинку последнюю каплю своего любимого напитка, я выключил кассетник, погасил в холле свет и пошел спать…

Глава 8

Спал я на удивление спокойно и крепко, без всяких сновидений, но стоило мне проснуться, как я почувствовал, что меня снова охватывает возбуждение, которое накануне вечером мне, хоть и с трудом, но все же удалось погасить.